Спорим, тебе понравится? (СИ)

Рука рвёт моё колено вверх, и мы жарко стыкуемся. В голове одним махом гремит залп разноцветных фейерверков, а затем я впадаю в блаженную, сводящую с ума негу. И только тело сладко тянет и мелко трясёт. Бедра против моей воли взлетают вверх. Раз — и искры из глаз.

Топ прочь, и я охаю, откидывая голову назад.

— Ты спятила, Истома? Без белья...

— А-ха..., — закатываю глаза от кайфа, чувствуя его укусы. Везде!

— Как теперь тормозить? — пуговица на моих шортах рвётся из петли.

— Не надо тормозить, — бормочу я сама не зная о чём, — только держи меня крепче.

— Глупая, — его зубы врезаются в мою шею, а следом и язык проходится по месту укуса, — глупая Истома, маленькая... наивная...

— Твоя?

— Моя, — последние лампочки перегорают, пробки с диким треском вышибает, и мы погружаемся на тёмное дно наших запретных чувств.

Он — враг номер один для моей матери.

Я — предательница своего самого родного человека.

Но мне так плевать на все эти пустые условности. Совершенно! Я хочу, чтобы его руки продолжали закладывать динамит на моей выдержке, трогая меня везде, где только можно и нельзя. И вот наконец-то Басов поджигает фитили и с восторгом смотрит, как меня разрывает на части.

— Я хочу тебя, — рычит он мне на ухо, а я в полубреду от перевозбуждения и любви не понимаю, что именно он ждёт от меня.

Я готова соглашаться с любыми его желаниями и требованиями, потому что мозги мои давно вскипели и безнадёжно вытекли лужицей сахарного сиропа к его ногам.

Безумная!

И сейчас я лишь, с гудящим за рёбрами сердцем, стыдливо прикрыв обнажённую грудь руками, покорно смотрю на то, как Басов достаёт из заднего кармана квадратный фольгированный пакетик и с дьявольской улыбкой на губах расстёгивает ремень на своих джинсах.

Боже, неужели я сделаю это вот так — на заднем сидении его автомобиля? Я дура? Я дура!

— Яр, — дрожащим шёпотом произношу я, а мне и хочется, и колется. Потому что я люблю этого парня и боюсь сказать ему «нет», прежде чем мы переступим через красную линию.

А вдруг я его снова разочарую? Так же, как и свою мать...

Но Басов не успевает мне ответить, так как в наглухо тонированное окно с той стороны кто-то стучит. А когда не получает от нас никакого ответа, то и вовсе долбится.

— Боже, — бормочу я испуганно и одёргиваю на себе топ.

— Чёрт! — рычит Ярослав.

Меня неожиданно вставляет убойной дозой адреналина, и я распахиваю свои глаза, наконец-то осознавая то, что почти натворила. Вот так — словно я жалкая дешёвка.

Хочешь? Бери!

— Истома, — кажется, видит в моих глазах весь ужас происходящего парень и тут же рвёт меня на себя, — прости. Прости, пожалуйста. Я виноват! Меня перекрыло.

А в окно всё продолжает кто-то отчаянно долбить. Затем слышится смех и знакомый голос.

— Эй, голубки, солнце встало!

— Аммо, — зажмуриваюсь я.

— Истома, а ну-ка на меня смотри! — встряхивает растерянную и дезориентированную от стыда и страха меня Басов и я, всхлипывая, всё-таки поднимаю на него обезумевшие глаза. — Ничего плохого мы не сделали. Чуть нахлебались, да? Но не утонули же. Давай, дыши, малая, дыши.

Дышать? Да я забыла, как это делается!

Улыбается. Прижимается к моим онемевшим губам, и сам помогает застегнуть на мне шорты.

— Прости, — последний реанимирующий поцелуй, и мы вываливаемся из машины.

Я смущённо отвожу взгляд, прижимая к пылающим щекам ладошки, но всё-таки замечаю, как, привалившись к автомобилю напротив нашего, стоит Рафаэль и нервно накачивает себя отравляющими смолами.

— Романтично-то как, Бас, — зажав в зубах сигарету, Аммо начинает громко хлопать в ладоши и ржать. — тачка, умотанная в нулину толпа вокруг. Ты хоть подогрев сидений ей включил?

— Смотри не порвись, — откровенно огрызается Ярослав.

— Ну, а ты, Истомина, что молчишь, м-м? Или тебе зашло это дешёвое тисканье в ночи?

Я прикрываю глаза, прикусывая щеку изнутри от стыда. Потому что, чёрт возьми, он прав! И заслуженно тыкает нас сейчас в наше же дерьмо.

— Аммо, — делает угрожающий шаг в сторону друга парень, — варежку свою захлопни.

— Да я не с претензией. Что ты? Сколько их тут порвалось, да? Подумаешь, одной больше, одной меньше...

— Чё ты сказал? — двумя руками резко бьёт Басов в грудь Рафаэля, но тот лишь поднимает ладони вверх, словно бы защищаясь. А затем сплёвывает на землю и улыбается так, что мне мерещится нечто безумное в этом оскале.

— Я просто потерял вас ребята, а там как раз все начали пить за моё здоровье. Ну а как праздновать, если лучший друг был да пропал? — тут же переводит на меня свой горящий взгляд и качает головой. — Ах, Вероничка, что же ты делаешь, м-м?

— Что с тобой? — почти в упор наклоняется к другу Басов.

— А с тобой? — снова ржёт Аммо и закусывает между зубами свой пирсинг, поигрывая бровями.

— Так, всё, — рассекает ребром ладони воздух Басов, затем разворачивается, берёт меня за руку и ведёт обратно к машине.

— Сваливаешь, да?

— Пикассо, твою мать, осади! — почти орёт Ярослав. — Давай ты протрезвеешь, и мы поговорим.

— Ну и вали! — и выставляя два фака на вытянутых руках, устремляется обратно к входу в ночной клуб.

— Поехали, — со вздохом произносит Басов.