Спорная антипатия (СИ)

Но девушка ничуть не осудила его взглядом, только кивнув и принявшись готовить кофе, наконец нажав на злополучную кнопочку. Учиха облегчённо вздохнул, заметив, как она, взяв поднос, что-то напевает себе под нос, отправившись на кухню. И какая у неё красивая, точёная фигура сзади, такая хрупкая и худая… эти плечи с выступающими, будто у лебедя, косточками, лопатки, узкая талия и подтянутые бёдра… он снова вздохнул, слегка улыбнувшись уголком губ. На самом деле Саске никогда бы не пожелал ей ничего плохого, в особенности он бы даже не стал её трогать пальцем. Что это за постулат для мужчины – бить девушку? Это ведь никуда не годится. Для Саске было странным то, что Ким всё-таки решился на это, причинив ей такую боль. Мало того, должно быть, это не первый синяк, который он нанёс ей на тело, будто неопытный художник, испачкав столь прекрасный и чистый холст. Учиха вдруг нахмурился, выпрямившись и опустив взгляд на поверхность стойки, рассматривая каждую мельчайшую царапинку, прикрыв чёрные ресницы. Так хотелось защитить ту, которая отправилась за едой… так хотелось сказать ей, что он готов в любой момент забрать её к себе. И итак хотелось внушить ей невообразимое доверие, обнять, сказать, что всё будет хорошо, лишь крепко прижав к своему телу, не желая отпускать на большое расстояние.

- Кушай, - спустя несколько минут девушка прервала его мысли, улыбнувшись и поставив поднос перед Учихой. Он спохватился, кивнув и пододвинув его к себе.

Меню было весьма вкусным, так что невольно Саске с голоду чуть не набросился на еду. Когда в последний раз он нормально ел? Он уже особенно и не помнил – Узумаки, будучи вегетарианцем, кормил его овощами, фруктами и зеленью. И сейчас, посмотрев на омлет с помидорами и бутерброды с ветчиной и сыром, Саске был невообразимо счастлив. Конечно вегетарианская пища весьма полезна… однако Саске не очень привык так питаться, и омлет со всем остальным были для него сущими яствами на королевском столе.

- Спасибо, - он осторожно принялся за еду, будто боясь, что сейчас влетит шумный Узумаки и станет отбирать у него омлет, кричать, чтобы он не ел детей курицы. Сакура усмехнулась, глядя на него, и вновь подпёрла голову рукой. - Я думал, с утра к вам приходит больше посетителей…

Он осмотрелся по сторонам, нахмурившись, заметив, что даже стулья заброшены на поверхности блестящих от чистоты столов, а старая уборщица продолжает протирать шоколадного цвета пол, то и дело выжимая тряпку. Сакура пожала плечами, для пущей убедительности посмотрев на часы, висящие на стене за её спиной:

- Да время-то сколько, ещё рано. Скоро начнут приходить.

Саске лишь кивнул, продолжив подкрепляться весьма вкусно приготовленной едой. Он за несколько минут покончил с салатом и съел половину омлета, продолжая то и дело посматривать на Сакуру. Должно быть, девушке доставляло особенное наслаждение осознание того, что он ест при ней, что именно она принесла ему эту еду, пусть даже приготовила не сама, что именно она смотрит за этим действом. Саске только смущённо улыбнулся, вытерев уголок губ лежащей рядом на подносе салфеткой, несмотря на то что ел он очень аккуратно. Сакура продолжала улыбаться, слегка склонив голову набок и прикрыв ресницы, постукивая кончиками пальцев по поверхности стойки. Отчего-то ей нравилось смотреть на него. Нравилось смотреть на его красивое лицо, на прикрытые длинные ресницы, на то, как он то и дело умиротворённо вздыхает и лишь иногда краснеет, поднимая взгляд и встречаясь с ней глазами.

- И кстати, - мужчина посмотрел в сторону её рук, указав на них кивком головы, - у тебя так и не проходит синяк на запястье. Чую, вы снова что-то не поделили?..

Должно быть, она не очень хотела об этом говорить. Мало того, Саске надоедал ей – нужно было всё-таки признаться себе самой – с этой темой, несмотря на то что он действительно проявлял заботу о девушке. Она тяжело вздохнула, с сарказмом закатив глаза, а после успокаивающе улыбнулась, мысленно сосчитав до десяти – не стоило что-то говорить ему резкое или кричать на него, это не входило в правила поведения Сакуры с этим человеком. Не просто потому, что мужчина принадлежал к субкультуре панков, но просто из-за того, что она считала недопустимым кричать на этого человека. К чему злиться на того, кто любит тебя настолько беззаветно, что вызывает румянец одним только взглядом чёрных глубоких глаз?

- Кушай спокойно, ладно? Вкусно? – поинтересовалась она, вздёрнув бровь.

- Да, очень. Сакура, - мужчина вновь возобновил эту тему, серьёзно посмотрев на неё и нахмурившись, - почему ты не можешь просто взять вещи и уйти? Тебе же… а сколько тебе? – он задумался, смутившись и сразу отмахнувшись: - Не важно, сколько тебе. Ты ведь не обязана всё это терпеть, да и вообще… вообще… вообще я к тому, что от матери я слинял в шестнадцать лет, оказавшись здесь, а ты не можешь просто собрать вещи и уйти.