Способы думать. История и общество, дискурс и концепт

Мысль о том, что он — Иван — самостоятельный человек, только войдя ему в голову, тут же произвела в ней столь сильный переполох, что Иван как будто бы растерялся. В душе его что-то заныло надрывно и с болью, и то ли разлилась по сердцу тоска, то ли сжалось оно от смутной тревоги, то ли, наоборот, стало как-то свободнее… С одной стороны, он не мог не согласиться с Сократом — он, Иван, самостоятельный человек. Конечно. С другой стороны, это значило, или ему так только казалось, что он более никому не нужен. Если он самостоятельный — то, значит, всё зависит от него, он, как говорят, сам кузнец своего счастья. Но что-то не видно ни кузницы, ни результатов работы мастера…

— Конечно, ты самостоятельный человек, Иван! — оживился Сократ, было видно, что он рад готовности молодого человека продолжить беседу. — В этом нет никаких сомнений! И неужели тебе не интересна политика?

— Опять двадцать пять! — Иван расхохотался. — Политика?.. Мне?!

Слова Сократа прозвучали сейчас так забавно… Точнее сказать, нелепо. Иван и в себе-то самом потерялся! Какая может быть «политика»?..

— Конечно, — Сократ ничуть не удивился такой реакции. — Ведь именно для этой цели и нужны законы — чтобы мы, граждане одного Полиса, могли реализовывать самих себя так, как нам того хочется, но по возможности не мешая друг другу, даже, наоборот, помогая. Или я не прав?

— Думаю, что прав. Наверное… Очень может быть, что так оно и есть, — Иван говорил задумчиво и серьёзно. — Только вот если нет справедливости, Сократ, а её нет, то зачем мне политика? Что это вообще за политика, если нет справедливости?..

О СПРАВЕДЛИВОСТИ

— Без справедливости не может быть государства, — согласился Полемарх, поддержав Ивана, хоть и не питал к нему нежных чувств. — Тут Иван, безусловно, прав. Или ты не согласен, Сократ?

— Наверное, было бы большой ошибкой не согласиться, — сказал Сократ, — если вы — два почтенных мужа — считаете, что государство должно быть справедливым. Я согласен. Но что вы зовёте «справедливостью»?

Полемарх посмотрел на Ивана. Иван посмотрел на Полемарха. Кто-то из них должен был держать ответ перед Сократом…

— Хорошо, я скажу, раз уж я вступил с этим, — начал Полемарх. — Мы начали с того, что говорили о «власти», и пришли к выводу, что нас обманывает само слово «власть». Оно заставляет нас думать о «подчинении» и чьём-то особенном «праве», но, рассмотрев этот вопрос внимательно, мы увидели, что над человеком нет «власти», кроме, возможно, самого сложившегося порядка вещей. Он — этот порядок — может нас не устраивать, но это не проблема какой-то абстрактной «власти», это скорее проблема истории и того места, которое мы в ней занимаем. Это первое… — Полемарх о чём-то задумался, но никто не проронил ни слова, и он продолжил: — Решив так, мы пытались разобрать слово «свобода» — понять, свободны ли мы? И мы увидели, что вопрос задан неверно. Если нет «власти», кому-то принадлежащей и потому довлеющей над нами, то нельзя говорить о «свободе», но только о самостоятельности.

— Совершенно верно, — поддержал его Сократ.

Полемарх вдруг усмехнулся.

— Кажется, я понял, Сократ, к чему ты ведёшь…

— Мы все самостоятельные люди, — улыбнулся в ответ Сократ. — Я не могу вести тебя куда-то, если ты сам не пойдёшь этой дорогой.

— Ты прав, Сократ, мы самостоятельные люди, только дальше пройти этой дорогой у меня уже не получается, нужна твоя помощь…

— Но что ты понял, дорогой Полемарх, перед тем как остановиться?

— Я понял, Сократ, что я не знаю, кто может быть источником «справедливости», как я её понимаю, — ответил Полемарх.

— Ты же сам сказал, Полемарх! — удивился Сократ. — Этим источником должно быть государство! Разве не так?

— Но что такое государство, если мы все — самостоятельные люди, а законы созданы лишь для того, чтобы помочь нам реализовывать самих себя?

— Нет, всё это теория… — уныло протянул Иван. — Просто теория. Утопия…

— А может быть, ты просто не чувствуешь себя самостоятельным человеком? — спросил его Сократ.

— Да, я не чувствую, — честно признался Иван. — Почувствовал вот только что, самую малость. И чуть ласты не склеил от ужаса! Что с этим делать-то? Это вообще правда, что ли? Вот прямо так — сам себе хозяин? А что мне с этим делать-то?!

— Искать справедливость, — развел руками Сократ. — Тебе кажется, что кто-то должен быть справедлив к тебе. Возможно, так и есть. Но справедлив ли ты к себе сам?

— В смысле? — не понял Иван. — Справедлив ли я к себе?..

— Это я тебя спрашиваю, Иван, я не знаю, — пожал плечами Сократ. — Можно ли считать справедливостью то, как ты относишься к своей жизни? То, как ты строишь свои отношения с другими людьми? То, как ты понимаешь или скорее не понимаешь себя? Почему ты сам не даёшь себе того, чего ждёшь от других? Справедливо ли это, Иван?..

* * *

— Иван! Ива-а-ан… — кто-то настойчиво орал у Ивана над ухом. — Подъём!

Иван открыл глаза — незнакомое помещение, уставленное казёнными кроватями.

Пожилая женщина в белом халате трясёт его за плечо…

— Вставай, тебе говорят… Завтрак уже проспал, не добудиться.