Справа налево

В ответ Вика рассказала историю. Однажды коллекционер художественного искусства Георгий Дионисович Костаки собрал консилиум из двадцати художников и представил им на опознание рисунки Кандинского. Девятнадцать художников сказали, что не может быть и речи, чтобы эти почеркушки оказались сделаны Кандинским. И только один художник сказал: «Это так плохо, что не может быть подделкой». Через месяц Костаки вернулся из Парижа и объявил этим художникам, что все они дураки, потому что вдова Кандинского подписала ему авторство рисунков. Художники только пожали плечами. А еще через полгода эта история дошла до художника Эдуарда Штейнберга, и он попросил у Костаки разрешения взглянуть на те рисунки. А когда увидел, воскликнул: «Это же мои упражнения! Я ставил перед собой работы Кандинского и водил углем по бумаге, стараясь обучиться манере великого мастера. Меня интересовала энергия линии, сила и точность руки мастера. После я, разумеется, хотел их выбросить, но кто-то из знакомых, оказавшись в тот момент в моей мастерской, забрал их у меня и унес с собой».

В связи с поддельным Вермеером Вика еще вспомнила, как однажды повела одного из основоположников московского концептуализма Виктора Пивоварова на выставку в Третьяковскую галерею, где выставлялись работы некоего коллекционера. Дело в том, что афиша выставки упоминала имя Пивоварова, который почему-то не помнил, чтобы он когда-либо продавал этому человеку свои работы. И вот они входят в выставочный зал, и Пивоваров стекленеет перед картиной, под которой стоит его имя. Дальше происходит такой диалог: «Всё это замечательно, но я этой картины не писал». «Так пойдем же срочно объявим о подделке!» — восклицает Вика. «Не надо, — отвечает художник. — Пускай висит, хорошая картина».

8.

Экскурсия по Гомелю начинается с детского сада «Атиква», затем мы направляемся через город по улице Кузнечная, к месту основного поселения евреев. В конце улицы находится завод Фрумина, ныне — имени Кирова. На нем производилось, среди многого, стратегическое оснащение флота: якоря, без которых в шторм корабли могли быть разбиты о берег. Гомель сильно разросся с того момента, как в нем пересеклись два железнодорожных направления, что способствовало не только созданию узловой станции, но и разнообразному притоку товаров. Всё это следует из рассказа экскурсовода, которая говорит водителю микроавтобуса: «Подъезжайте к воротам» — и, расстегивая пальто, демонстрирует, как ей жарко: «Дмитрий Петрович, вы подогреваете?! Здесь же все в одежде!»

В Гомеле главная достопримечательность — Дворец. Принадлежал он когда-то покорителю Персии — Паскевичу, чьи талантливые реляции царю в Петербург писались рукой Грибоедова, растерзанного позже толпой в Тегеране. Изначально дворец принадлежал польскому аристократу Анджею Чарторыйскому, который так и не покорился Гкатерине Великой, за что был изгнан из собственных земель. В советские времена территория вокруг дворца была мало проходима, особенно в темное время суток, теперь же здесь белки спускаются из дупел, чтобы подобрать орешки или семечки из детских ладоней, работает тир и крутится карусель с конками-горбунками и жирафами. Нынче парк вокруг дворца ухожен — полон света в золотистой листве, — ив пруду, в глубоком овраге, над которым мы с Давидом идем по навесному узкому мосту, курсируют огромные белые лебеди.

Сейчас во дворце, чье убранство, увы, не вызывает особенного восторга, зато заставляет вспомнить «гарнитур Гамбса из дворца», — располагается музей изобразительных искусств. Здесь, на втором этаже как раз и откроется выставка Анатолия Каплана, а пока я прогуливаюсь по парку с племянником художника, владельцем прав на его наследие, Виктором Александровым. Я расспрашиваю его о профессии полярника, потому что за плечами моего собеседника, метеоролога, сотрудника петербургского Института Полюса, — десять полуторагодовых зимовок. Он бывал на знаменитой станции «Восток», где проводится уникальное в мировой научной практике глубинное бурение антарктического льда с целью достичь реликтового озера, сохранившегося в течение миллионолетий и содержащего, вероятно, организмы, неведомые науке. Оказывается, дома полярников состоят из алюминиевых блоков, заполненных пенопластом и посеребренным полиэтиленом, а отопление обеспечивается масляными обогревателями, питающимися от генератора (лучшие генераторы производит «Вольво», проверено полярниками); над Антарктикой постоянно курсируют самолеты, поддерживая сообщение между станциями различных стран, а самая низкая температура, которую фиксировали приборы моего визави, была -80,6 градуса Цельсия.

Вскоре присоединившаяся к нам в парке Виктория Мочалова сообщает, что пан Марек Эдельман, руководитель восстания Варшавского гетто, родился в Гомеле, — и мы замолкаем на время, вспоминая о человеке, чья жизнь стала образцом для подражания среди его сверстников и последующих поколений.