Справедливость для виновных

– Да подожди ты, он ничего мне не рассказывал…

– Я и не сомневаюсь, – отчеканила Леруа. – Ник никогда не будет рассказывать всем вокруг о наших недомолвках. Он джентльмен, – последние слова прозвучали будто бы ядовито.

– Я вижу, что он волнуется. И мы все тоже. Мы ничего не понимаем, ты так внезапно исчезла и ничего не сказала.

– Я не исчезла, – оскорбилась чародейка, – я взяла отпуск. Может, у вас на Земле это считается нонсенсом, но здесь это норма.

– Почему ты так сильно ненавидишь Землю? – внезапно спросил юноша.

Этот вопрос застал Антуанетту врасплох. Она тут же замолчала и даже слегка приоткрыла рот.

– Как часто ты бывала там? – не унимался Нейт. – С тобой там что-то приключилось? Ну, помимо моего выпускного… Или с кем-то из твоих родственников или друзей?

– Я не ненавижу Землю, – Тони вдруг оттаяла, все еще поглаживая сонного кота. – Я боюсь ее. Ты доволен?

– Боишься? – это откровение привело его в еще большее замешательство.

– Земля невероятно опасна, люди там боятся быть собой, огромные слои населения живут в нищете без возможности выбраться из нее. Люди убивают друг друга, иногда даже без причины. Меня пугает, что Чарм становится все более похожим на нее.

– Что заставляет тебя так думать? – Гринфайер младший беспокойно смотрел на собеседницу, присаживаясь рядом с ней по другую сторону от каттуша.

– Оглянись вокруг, – буйствовала рыжая. – Шестнадцать лет назад большую часть наших родителей перебили на войне, которая возникла, ты только подумай – из-за жажды власти! Три года назад появились новые жертвы, друзья оказались по разные стороны баррикад, а теперь люди удивляются, что я все еще имею право брать отпуск!

– Эй, тшш, – Натаниэль взял ее за руку. – Мы удивлены, потому что ты не предупредила нас об этом и не выходила на связь…

– Человек, что, не имеет права побыть в одиночестве?

– Ладно, нам всем просто было до боли любопытно, что такого мог сделать Ник, что ты от него слиняла, – юноша попытался сгладить обстановку своим наигранным монологом.

Леруа весело усмехнулась, но это продлилось лишь одно мгновение.

– Он ничего не сделал… – она взгрустнула. – Это я распсиховалась…

– Почему же ты ушла?

– Я боялась… признать его правоту. Если я это сделаю, это будет значить, что все мои призрачные надежды были абсолютно пусты и недалеки…

– Я не думаю, что Нику нужно признание его правоты…

– Ему не нужно, – согласилась Тони. – Ему ничего не нужно, он слишком идеален для всего этого бреда, – она печально улыбнулась. – Но я так не могу. Мне нужно сделать выбор. Мне нужно перестать надеяться.

Гринфайер младший не понимал, о чем идет речь. Единственное, что он знал – что ему не следует пытаться вытянуть из своей подруги информацию. Ему нужно было лишь позволить ей высказаться, чтобы она сама пришла к решению своей проблемы. Она была достаточно сообразительна для этого.

– Ладно, – Леруа вдруг постучала по своим коленкам, – пошли ужинать.

– Уже?

– А ты думал, что у нас тут часовой сеанс психотерапии? – ехидничала девушка, поднимаясь с кровати.

Феникс настороженно поднял морду.

– Ну уж нет, я никому не позволю копаться у себя в голове.

– Да, ты с этим и сама прекрасно справишься, – поддел ее юноша.

Антуанетта нежно улыбнулась, а затем наклонилась к своему собеседнику и крепко обняла его. На мгновение Гринфайер младший несколько опешил, но уже через секунду прижал ладони к лопаткам Леруа.

– Как там ваши взаимоотношения с Домиником? – вежливо поинтересовалась чародейка на пути к выходу.

– Он пригласил меня на ужин к нам домой, я там еще ни разу не был… – Нейт замялся, – а ты не собираешься переодеться?

– А перед кем красоваться-то? – смеялась рыжая.

Когда парочка спустилась вниз, по всему первому этажу уже распространился аромат вкусного овощного рагу. Тони провела своего спутника в столовую, где собралась вся семья Леруа. Каттуш бесшумно следовал за ними. В помещении был огромный потрепанный временем камин, пламя которого освещало всю комнату. Клод и Колетт принялись задавать Натаниэлю множество различных вопросов, сохраняя при этом грань приличия, пока Феникс, подойдя к Пенелопе, получил от той смачный поцелуй в нос. Антуанетта тоже присела поближе к сестре, чтобы прошептать ей на ухо какую-то глупую шутку, тут же рассмешившую их обеих. Только вот, если Поппи едва слышно хихикала, то смех Тони можно было описать лишь одним выражением: «подбитый тюлень».