Спрятанные реки

Кабину эвакуатора украшал вымпел в сутажной рамке – изображение стёрлось, и я так и не смогла разобрать, что там написано. Мы с сестрой сидели рядом с водителем, на коленях лежали сумки – как в театре. На сцене исполнял свой лучший номер Тюменский тракт.

Водитель был молодой парень, он без конца звонил по телефону – но ворчать по этому поводу и в голову не пришло, потому что водитель обзванивал тюменские магазины запчастей и спрашивал, есть ли у них ступичный подшипник для такой-то модели. Такая-то модель ехала, закреплённая на платформе эвакуатора у нас за спиной.

В пяти магазинах сказали, что подшипников не имеется, а в шестом ответили – вроде был, приезжайте.

Водитель закричал в трубку: никому не отдавайте! Скоро будем.

Мы въехали в Тюмень на закате, собака снова превращалась в волка, но делала это уже не так живописно, как вчера. Миновали мост через Туру. Магазин находился где-то на задворках, мы с водителем вбежали туда за пять минут до закрытия.

Подшипник лежал в маленькой продолговатой коробочке.

– Теперь в сервис! Я предупредил, что приедем.

– Как вас зовут? – спросила я, вспомнив Алексея-Александра из прошлой поездки.

– Лёша Волков, – сказал водитель.

В сервисе нас приняли как дорогих гостей, правда, главный мастер долго ругал нас с сестрой (особенно почему-то сестру) за безобразное отношение к автомобилю.

Пока меняли подшипник, мы сидели в кафе, где подавали чай и чебуреки. У входа лежала «Книга жалоб и предложений». По-болгарски – «За похвали и оплаквания», вспомнила я.

Яркая реклама предлагала бесплатного ведущего или музыканта в качестве подарка за заказ спецобслуживания.

– Ты бы кого взяла?

– Музыканта. А ты?

– И я музыканта.

Мне всегда нравились басисты.

* * *

На Тюменский тракт я больше ни ногой, ни колесом. Отныне – только самолётом можно долететь!

– Суеверие, – говорит сестра. А сама считает потерянную перчатку плохой приметой.

На встречах с читателями меня часто спрашивают, случалось ли со мной в реальной жизни то, что было описано в книгах. Я всегда отшучиваюсь, потому что, если скажу правду, мне не поверят. Даже школьник Сайфуллин, ещё не утративший юношескую наивность, усомнится в моём душевном здравии. Но я ни секунды не сомневаюсь в том, что именно Волчище, любовь которого я предала в Тобольске, послал нам на помощь Лёшу Волкова, самоотверженно спасшего нашу машину от бесславных каникул в деревне Ярково. Вот почему эта история прежде всего про собаку, а ещё она про людей, машины и немного про Тобольск, по улицам которого гуляет бродячий пёс, похожий на волка. У него брюхо в грязных шерстяных сосульках и улыбка во всю морду, хвост его загнут приветливым кренделем, а в сердце живёт надежда найти хозяйку. Она, эта надежда, сладкая, как сахарная косточка. И такая же недосягаемая.

Улица Девочек

Мы живём на улице Девочек. Это не название, а самая суть нашей улицы, где во всех семьях рождаются девочки: даже собаки и кошки здесь все как на подбор дамского пола.

В одном только соседнем подъезде девочек столько, что можно открывать школу художественной гимнастики или институт благородных девиц, не выходя из дома. Малышки в розовых колясках, девочки постарше в розовых комбинезонах, девочки-подростки в розовых наушниках и девушки-студентки в чёрных очках. Скорее всего, возрастной переход от розового к чёрному осуществляется резко, без градаций – но как это происходит в точности, я сказать не могу, потому что у меня нет ни одной девочки, а есть три сына и кот. Вот почему мы считаемся главной достопримечательностью улицы Девочек: когда сыновья были маленькими и я приводила их гулять на детскую площадку, там все смолкали и разглядывали нас с опаской и уважением. Одна из двойняшек, тех, что занимаются верховой ездой, спросила меня:

– А где ваши девочки?

Она решила, что я их где-то прячу: ведь не может быть, чтобы в семье не родилось хотя бы одной!

Я начала рассказывать двойняшке нашу историю, но она быстро заскучала и убежала играть с сестрой. Мои мальчики были тут же, рядом: старшие, погодки, лениво дрались пластмассовыми совками, младший наблюдал за голубями из коляски.

Бабушка из дома напротив, глядя на моих детей, сказала с сочувствием:

– Да уж. Хуже двойняшек только погодки.

Потом подумала – и добавила:

– Вырастут, мало не покажется! У меня самой три сына. Одних носков сколь!

Носков действительно изобилие. Сушилка для белья напоминает провода, оккупированные стаей чёрных и серых ворон.

Я начала рассказывать нашу историю бабушке, но ей надо было спешить на приём в поликлинику.

Никто не хочет слушать про мальчиков. Другое дело – девочки!

Знакомые считают своим долгом сочувствовать: как же это у меня нет доченьки! Косички не заплести, бантик не завязать…

Я послушно грущу, чтобы не разочаровывать знакомых, но в глубине души точно знаю, что никогда не хотела заплетать косички и завязывать бантики.