Спроси мое сердце

Она честно пыталась следить, о чем говорят за столом. Беседа шла на английском, поскольку Эмили тоже не понимала по-арабски, но голоса и смех упорно сливались для задумавшейся Шеридан в белый шум.

Днем она успела поговорить с Энни и Крисом. Сестра не скрывала радости оттого, что сможет принять участие в программе лечения бесплодия. Крис вел себя намного сдержаннее, словно знал, какую цену Шеридан заплатила за эту возможность. Хотя он благодарил за двоих, Шеридан поймала себя на мысли, что Энни не помешало бы проявить к ней хоть немного сочувствия или интереса. Но Энни думала только о своем ребенке, не замечая никого и ничего вокруг.

Келли, которой Шеридан тоже позвонила, быстро справилась с потрясением и согласилась немедленно распланировать будущее «Праздников Дикси» без Шеридан. Это было так же больно, как необходимо.

— Шеридан?

Она вернулась к реальности под взглядом трех пар удивленных глаз. Оказалось, что Кадир и Эмили собираются уходить, чтобы пораньше лечь спать.

— Ты плохо себя чувствуешь? — спросил Рашид, когда за ними закрылась дверь.

— Нет, просто задумалась. Но, пожалуй, мне тоже пора идти, раз уж мы решили как можно реже оставаться наедине.

— Ты говорила, что иногда проводить время друг с другом — не такая уж плохая идея. — Глаза Рашида заблестели, и Шеридан стало жарко от обещания, которое она в них прочла. — Почему бы тебе сегодня не провести ночь в моей постели?

Шеридан почувствовала что-то похожее на опьянение, даже голова закружилась. Все смешалось — предвкушение, страх и, к ее удивлению, счастье.

— Не думаю, что это мудрое решение, — сказала она, хотя внутренний голос нашептывал нечто совсем иное.

Рашид приблизился, взял жену за руку, медленно привлек к себе. Прижав ладони к широкой груди мужа, она согревалась его теплом и продолжала гадать, почему ей так комфортно в объятиях именно этого мужчины.

— А я думаю, что это самое мудрое решение из всех возможных.

Он склонился к губам Шеридан. Она закрыла глаза в ожидании поцелуя, но внезапно очень четко представила, как все пойдет дальше. Она горячо ответит на ласку Рашида, за поцелуями последует бурное соитие, которое разрушит выстроенные ею бастионы и обнажит беззащитное сердце. А после Рашид снова окатит ее невыносимым холодом.

— Давай лучше поговорим, — сказала Шеридан.

— Шеридан, ты меня мучаешь.

— Мы не можем свести все наше общение к сексу. Иногда нужно разговаривать.

Рашид выпрямился. В выражении его лица было что-то от ребенка, у которого отняли конфету.

— Не понимаю, почему мы не можем сначала заняться любовью, а поговорить потом.

— Потому что потом ты не захочешь разговаривать. Либо сбежишь сам, либо прогонишь меня.

— Хорошо. Что ты хочешь узнать? — спросил Рашид, когда они устроились в гостиной среди подушек.

Шеридан прикусила губу. В идеале она хотела знать о нем все! Она не рассчитывала, что Рашид согласится отвечать на вопросы, поэтому не заготовила их заранее. Единственным выходом было пойти в лобовую атаку.

— Почему ты не способен любить?

— Это причиняет слишком много боли, — ответил Рашид после паузы. — Люди, которых ты любишь, умирают, тебе приходится учиться жить без них. Избегать привязанностей гораздо легче.

— Избегать любви и не уметь любить — разные вещи.

— Может быть. Я выбрал то, что помогает мне жить.

— Но ты будешь любить ребенка? — Шеридан необходимо было понять, распространяется ли его отказ от любви только на женщин.

— Шеридан. — Рашид снова надолго замолчал, словно запнулся о какое-то внутреннее препятствие. — Моя жена была беременна. У нее слишком поздно выявили врожденное заболевание, несовместимое с беременностью, и при родах она истекла кровью. Ребенок, который до определенного момента развивался нормально, родился мертвым.

Глядя на его серое от горя лицо, Шеридан разрывалась между чувством вины за свое любопытство и желанием обнять, утешить Рашида. Но ей казалось неприличным и неуместным сделать что-то подобное, когда речь шла о гибели его первой семьи.

— Ох, Рашид. — Она не знала, что сказать, что сделать. Теперь ей стала понятна его злость на Энни, которая, как он считал, эгоистично подвергала сестру опасности.

— Да, я буду любить этого ребенка, но не могу избавиться от ощущения ужаса, плохих предчувствий. Думаю, теперь ты понимаешь причину. Я не смог рассказать о произошедшем никому, даже Кадиру. Благо тогда я жил в России и почти не контактировал ни с кем из родных.

Шеридан была очень польщена, что Рашид решил поделиться с ней тайной, которую не открыл родному брату. Но, как следовало из слов Эмили, Кадир все равно чувствовал неладное.

— Ты не думаешь, что стоит сказать Кадиру? Может быть, он найдет какие-то мудрые слова, которых нет у меня?

— Таких слов не существует, Шеридан. Ты просто проживаешь день за днем, пока боль не ослабнет. Не забываешь утрату, но учишься жить с ней.

Шеридан больше не могла сдерживать желание утешить его, выразить сочувствие. Она придвинулась ближе, сжала руку Рашида в своей и ощутила ответное пожатие.

— Прости мое любопытство. Я не хотела вынуждать тебя делиться болезненными воспоминаниями.