Спрут

— Нет уж, — заявил он, слезая с козел. — Не повезу я вас туда — а то еще подстрелят вас. Да и проехать нельзя — вся дорога завалена вашим добром.

Хилма спрыгнула на землю.

— Пойдемте, — сказала она, обращаясь к миссис Деррик.

Потерявшая всякое самообладание, растерянная, трепещущая миссис Деррик повиновалась, и Хилма, обойдя руины своего домашнего очага, вывела ее на тропинку, ведущую к Эстакаде и ферме Хувена.

Дорога перед домом и двор были забиты народом. Опрокинутая коляска лежала у обочины, неподалеку от дома; запутавшихся в постромках лошадей держали двое мужчин. Под дубом стояли дрожки Карахера, а рядом с ним — легкий фаэтон, принадлежавший, как было известно Хилме, доктору из Гвадалахары.

— О Боже, что тут случилось, что случилось? — стонала миссис Деррик.

— Идемте! — сказала Хилма и, взяв ее за руку, стала проталкиваться сквозь толпу, которая безмолвно расступалась перед двумя женщинами. Они вошли во двор.

— Пресли! — вскричала миссис Деррик, увидя его у входа в дом. — Пресли, что случилось? Где Хэррен? Где Магнус? Что с ними?

— Сюда нельзя, миссис Деррик, — сказал Пресли, идя им навстречу, — нельзя.

— Где мой муж? — спросила Хилма.

Пресли отвернулся и ухватился за дверной косяк, чтоб устоять на ногах.

Оставив миссис Деррик, Хилма вошла в дом. В зале было полно людей. Словно в тумане увидела она смертельно бледных Сайруса Рагглса и Бермана, понизив голоса, они озабоченно разговаривали о чем-то с Каттером и Фелпсом. В комнате въедливо пахло каким-то лекарством. На столе стоял чемоданчик доктора, лежали хирургические инструменты, синий продолговатый пакет с ватой и бинты. Люди, находившиеся здесь, разговаривали приглушенными голосами, двигались почти неслышно, и все звуки покрывал один страшный — вырывавшееся из чьей-то груди натужное, хриплое, прерывистое дыхание.

— Где мой муж? — закричала Хилма. Она оттолкнула столпившихся перед ней мужчин и увидела Магнуса, который стоял с обнаженной головой, и нескольких, лежавших прямо на полу людей. Верхняя часть туловища одного из них была сплошь забинтована; над ним, стоя на одном колене, склонился доктор без пиджака и что-то делал.

Бледный как полотно Гарнетт повернулся к Хилме.

— Где мой муж?

Не ответив ни слова, он отступил в сторону, и Хилма увидела на кровати безжизненное тело своего мужа. Она не вскрикнула. Не проронила ни звука. Подошла к кровати, села и, бережно взяв обеими руками голову Энникстера, переложила ее себе на колени. Она словно застыла в этом положении, продолжая держать на коленях его мертвую голову; невидящий взгляд ее блуждал по лицам толпившихся в комнате людей, из широко раскрытых глаз падали крупные слезы и медленно скатывались по щекам.

Когда Магнусу сообщили, что приехала его жена, он выбежал во двор. Она бросилась к нему.

— Скажи мне правду! — закричала она. — Хэррен… Он?.. Он?..

— Пока ничего нельзя сказать, — ответил муж. — Боже мой, Энни!..

Но тут же сдержался: он умел владеть собой, и сейчас было не время терять самообладание.

— Доктор осматривает его, — сказал он. — Все, что нужно, будет сделано. Крепись, Энни. Надежда не потеряна. Это был страшный день. Да будет Господь милостив ко всем нам!

Она рвалась в дом, но Магнус не пустил.

— К нему покамест нельзя. Посиди в другой комнате. Гарнетт, позаботьтесь о ней.

Однако остановить миссис Деррик оказалось невозможно. Оттолкнув мужа, она прорвалась сквозь толпу людей, окружавших ее сына, упала рядом с ним на колени и заплакала, охваченная ужасом и беспредельной жалостью.

Хэррен лежал на полу, вытянувшись во весь рост, под голову была подсунута подушка, грудь прикрыта пиджаком. Одна штанина была насквозь пропитана кровью. Глазные яблоки, видневшиеся из-под полуопущенных век, регулярно подергивались, словно их приводил в движение какой-то механизм. В лице не было ни кровинки, так что золотистые волосы казались темно-русыми, рот был открыт, и это из него вырывалось то натужное, хриплое, прерывистое дыхание, а в груди что-то булькало и клокотало.

— Хэрри, о Хэрри! — простонала миссис Деррик, схватив сына за руку.

Доктор покачал головой.

— Он в беспамятстве, миссис Деррик…

— Куда его… где…

— Прострелены легкие.

— Будет он жить? Скажите мне правду.

— Я не могу этого сказать, миссис Деррик.

Она стала терять сознание, и старый Гарнетт, с трудом удерживая ее на ногах, помог ей выйти в соседнюю комнату — спальню Минны Хувен. Ошеломленная, оцепеневшая от страха, миссис Деррик села на кровать и, покачиваясь взад и вперед, начала бормотать:

— Хэрри, Хэрри, мальчик мой дорогой, милый мой!

Пресли то выходил, то входил в залу, выполняя разные поручения, стараясь помочь чем мог. Он с трудом держался на ногах, пытался и никак не мог унять нервный озноб.