Спрут

Оставшиеся в живых члены Союза и полицейские — воюющие между собой защитники интересов народа и интересов железной дороги, перемешались, забыв про вражду. Пресли помог доктору прикрыть тело Кристиена. Берман и Рагглс держали тазы с водой, пока перевязывали Остермана. Происшедшее трагическое событие вызывало у всех ужас, не дававший думать ни о чем другом. Еще час назад заклятые враги, они теперь думали лишь о том, как бы помочь тем, кого ранили в своей безумной злобе. Шериф, решив, что сегодня не время приводить в исполнение судебный приказ, уехал в Сан-Франциско.

Тела убитых были перенесены с дороги в дом. Труп Энникстера положили на кровать; трупы Дэбни и Хувена — у одного была прострелена голова, другому пуля попала в горло — положили рядом и накрыли скатертью. На полу расчистили место для раненых. Каттер с Рагглсом уехали в Гвадалахару за тамошним доктором, а также чтобы позвонить по телефону в Боннвиль и вызвать докторов еще и оттуда.

За все время после перестрелки Остерман ни разу не терял сознания. Он лежал на полу, обнаженный по пояс; крепкие бинты стягивали ему живот и плечо; глаза были полузакрыты. Из Боннвиля должна была приехать подвода, чтобы отвезти его домой, и ухаживавший за ним Пресли видел, что он испытывает невыносимые страдания.

Но этот позер, шут, балагур, к которому никто не относился серьезно, показал себя в эту страшную минуту с совершенно неожиданной стороны. Когда наконец приехал доктор и подошел к нему, Остерман в первый раз открыл глаза.

— Я обожду, — сказал он. — Займитесь сперва Хэрреном…

А когда пришла его очередь и доктор начал зондировать рану, нащупывая пулю, он схватил руку Пресли и, по мере того, как зонд входил в рану, сжимал ее, обливаясь потом, все крепче и крепче. Его дыхание участилось; лицо клоуна с выдающимися скулами, огромная лысина и оттопыренные уши становились все бледнее и бледнее, губы плотно сжались, но он не издал ни одного стона.

Когда первая, самая страшная боль немного утихла и он нашел в себе силы заговорить, первое, что он спросил, было:

— Есть еще тяжело раненные?

Пресли, принеся ведро воды для доктора, задержался у двери и увидел, что несколько мужчин, стоявших по ту сторону канала, сошли с дороги и стали осторожно пробираться в глубь пшеничного поля. Заинтересовавшись, он спросил подошедшего Каттера, куда это они направились?

— Ищут Дилани, — отвечал Каттер. — Говорят, он уполз в пшеницу после того, как его ранили. Они решили, что надо искать.

Пресли совершенно забыл об этом мерзавце, у него сохранилось лишь смутное воспоминание, что тот свалился с лошади в самом начале перестрелки. Охваченный желанием узнать, что случилось с Дилани, он догнал мужчин, отправившихся на поиски.

— Вы, ребята, поосторожней, — сказал один молодой парень, — с ним шутки плохи. Он, если еще жив, может вообразить, что мы его хотим прикончить, и начнет палить.

— Вряд ли он на это способен, — сказал другой. — Ты только посмотри на пшеницу.

— Бог ты мой! Кровь из него хлестала, как из зарезанного кабана.

— Вон его шляпа! — воскликнул вдруг тот, что шел впереди. — Он где-нибудь недалеко. Давайте покричим.

Они крикнули несколько раз, но ответа не получили и стали осторожно пробираться дальше. Вдруг передние остановились, да так неожиданно, что задние налетели на них. Кто-то воскликнул:

— Вот он!

— Господи! И впрямь он!

— Бедняга, вот же бедняга!

Ковбой лежал на спине в густой пшенице, подогнув ноги, глаза его были широко раскрыты, губы темны. В руке он крепко сжимал револьвер с пустой обоймой.

Искавшие его люди — в большинстве своем батраки с соседних ферм и молодые парни из Гвадалахары — невольно попятились. Один наконец рискнул подойти ближе и заглянул в лицо.

— Мертвый? — спросил кто-то из державшихся поодаль.

— Кто его знает.

— А ты пощупай сердце.

— Вот еще! Не хочу!

— Струсил?

— Просто не хочу к нему притрагиваться. Примета дурная. Ты пощупай…

— По сердцу не всегда узнаешь…

— А как еще узнать? Эх вы, трусы! Пустите меня! Сейчас я скажу.

Наступило долгое молчание; смельчак приблизился и, нагнувшись, положил руку на грудь Дилани.

— Ну как?

— Просто не знаю. То будто бьется, то нет. Я сам еще никогда не видел покойников.

— Вообще-то, по сердцу определить трудно.

— Да чего тут долго разговаривать? Мертвый или живой — все одно, давайте снесем его в дом.

Несколько человек бросились назад на дорогу, где валялись доски от разобранного моста. Из этих досок они смастерили носилки и, прикрыв тело своими куртками, понесли его к дороге. Доктор, осмотрев тело, объявил, что ковбой умер с полчаса назад.

— Ну что, говорил я тебе? — воскликнул один из парней.

— А я разве говорил, что он жив? — возразил другой. — Я говорил только, что не всегда можно в точности определить, бьется сердце или нет.

Но вдруг толпа заволновалась. Подъехала телега, в которой сидели миссис Хувен, Минна и маленькая Хильда.

— Ой, люди добрые! — вскричала миссис Хувен, испуганно вглядываясь в лица стоявших вокруг людей. — Что слючилось? Эти… разбойники… они убили мой муж?