Спуститься на землю (Колонизация — 2)

На следующий день он позаботился о Микки и Дональде, зная, что еще какое-то время не будет. Он помахал им рукой. “Я уезжаю, но довольно скоро вернусь. Пока-пока”. Они помахали в ответ. Микки издал звук, который мог означать "пока", но мог и не означать. Они с Дональдом разговаривали больше, чем положено детенышам ящериц, но меньше, чем детенышам людей.

Отец отвез его в аэропорт. Копы - нет, это были солдаты - сопроводили машину до посадочной площадки шаттла. “Спасибо, папа”, - сказал Джонатан, выходя.

“Я не уверен, что тебе здесь рады”, - ответил его отец, но затем протянул руку. Джонатан наклонился, чтобы пожать ее.

Шаттл опустился, его тормозная ракета взревела громче, чем любой реактивный двигатель, который Джонатан когда-либо слышал. Когда входной люк открылся, он взобрался по лестнице - неуклюже, со своей сумкой - и забрался внутрь.

“Садитесь. Пристегнитесь. Как только мы заправимся топливом, мы улетаем”, - сказал пилот шаттла.

“Будет сделано, высочайший сэр”. Джонатан надеялся, что угадал правильно. Пилот не стал ему противоречить, и он предположил, что угадал.

Побывав в космосе дважды до этого, Джонатан обнаружил процедуру третьего запуска, которая, вероятно, свидетельствовала о мастерстве пилота шаттла. Мужчина ухаживал за кораблем на протяжении всего полета и сказал намного меньше, чем женщина по имени Нессереф во время его предыдущего полета на звездолете. Джонатану стало интересно, что бы сделал мужчина, если бы ему стало плохо от невесомости. Он был рад, что ему не пришлось выяснять.

Как только он покинул шаттл и вошел в звездолет, Ящерица отобрала у него сумку, заявив: “Мы обыщем это”. После того, как он обыскал ее - он открыл тюбик с зубной пастой, чтобы посмотреть, что внутри, и спросил, для чего нужна бритва, - он вернул ее. “Ничего полезного в саботаже корабля. Пойдем”.

“Это будет сделано, высочайший сэр”, - еще раз сказал Джонатан. Саботаж корабля был последним, что он хотел сделать. Раса обеспокоена, подумал он. И я даже не немец. Интересно, действительно ли они понимают, насколько разные страны.

Как и прежде, он становился тяжелее, чем дальше удалялся от центра звездолета. Наконец, когда он был близок к своему нормальному весу, сопровождавшая его Ящерица сказала: “В этой камере содержится самка Касквита”.

Сердце бешено колотилось, на лбу выступило больше пота, чем можно было объяснить жарой, Джонатан вошел внутрь. “Я приветствую тебя, превосходная женщина”, - сказал он и склонился в позе уважения.

“Приветствую вас”, - ответил Кассквит и ответил на жест. С одной стороны комнаты стояло то, чего он не ожидал увидеть на звездолете: армейская койка, из чьей армии, он не был уверен. Значит, Ящеры провели кое-какие исследования и не все поняли неправильно.

Джонатан остро осознавал, что находится наедине в комнате с привлекательной молодой женщиной, на которой нет никакой одежды. Он еще острее почувствовал, что по коридору снаружи ходят ящерицы и время от времени поворачивают глазную башенку в сторону камеры, чтобы посмотреть, что происходит. Он сказал: “Ты можешь закрыть эту дверь?”

Кассквит сделала утвердительный жест. Она коснулась кнопки у дверного проема. Дверь бесшумно закрылась. “Так лучше?” спросила она. Теперь Джонатан использовал этот жест. Кассквит спросил: “Значит, вы предпочитаете уединение? Среди Расы, судя по тому, что я видел, это имеет очень мало значения”.

“Это важно для тосевитов”. Джонатан выразительно кашлянул.

“У вас может быть меньше, чем вы ожидаете, но я полагаю, что ожидания тоже имеют значение”, - сказал Касквит. Пока Джонатан все еще пытался распутать этот клубок, она добавила: “Тогда ты понимаешь, что пришел сюда с целью совокупления”.

Она вообще не ходила вокруг да около. Джонатана перестала волновать первая часть того, что она сказала; вторая требовала от него всего внимания. “Да”, - сказал он осторожно. “Я это понимаю”.

“Очень хорошо”. Кассквит начала что-то говорить, затем остановилась. Когда она заговорила снова, он мог бы поспорить, что это было не то, что она сначала собиралась сказать. Вместо этого это был почти жалобный вопрос: “Ты нервничаешь?”

“Да”, - повторил он и еще раз выразительно кашлянул.

“Хорошо”, - сказала она. “Я тоже. Для меня это очень странно. Для меня вообще странно быть тосевитом. Быть им таким образом… это то, чего я раньше не делал и не представлял, что захочу сделать раньше ”.

“Я понимаю - надеюсь, я понимаю”, - сказал он. Он задавался вопросом, так ли сильно когда-либо влияло на мужчину и женщину, лежащих вместе. У него были свои сомнения. “Я сделаю все, что в моих силах, чтобы доставить тебе удовольствие”.

“Я благодарю вас”, - серьезно ответил Касквит. “Я сделаю то же самое для тебя”. Не сбиваясь с ритма, она продолжила: “Если мы собираемся это сделать, не следует ли тебе снять свою обертку?”

“Полагаю, да”. Джонатан знал, что его голос звучит застенчиво. Он не ожидал, что она окажется такой прозаичной. Одним быстрым движением он стянул с себя шорты и жокейские трусы, которые были на нем под ними.