Средь других имен

Из Колымского дальнего края
Шлю тебе я, малютка, привет.
Как живешь ты, моя дорогая,
Напиши поскорее ответ.

Я живу близ Охотского моря,

Где кончается Дальний Восток,
Я живу без нужды и без горя,
Строю новый стране городок.

Скоро кончится срок приговора,

Я с горами, с тайгой распрощусь,
И на поезде в мягком вагоне,
Дорогая, к тебе я вернусь.

1930-е годы

Эшелон [1]

За вагоном проходит вагон
С гулким стуком по рельсовой стали.
Спецэтапом идет эшелон
Из столицы в таежные дали.
Здесь на каждом вагоне замок,
Три доски вместо мягкой постели,
И, закутавшись в сизый дымок,
Мне мигают дорожные ели.

Припев:

Не печалься, любимая!
За разлуку прости меня.
Я теперь далеко от тебя, — дорогая, прости!
Как бы ни был мой приговор строг,
Я вернусь на родимый порог,
И, тоскуя по ласке твоей, я в окно
постучусь…

Завернувшись в тулуп с головой,

Проезжая снега и болота,
Здесь на каждой площадке конвой
Ощетинил свои пулеметы.

Десять лет трудовых лагерей

Подарил я рабочему классу,
Там, где стынут лишь трупы зверей,
Я построил колымскую трассу.

Припев.

Там, где вязнут в снегах трактора,

Даже «Сталинцу» сил не хватало,
Эта песня под стук топора
Над тайгой заунывно звучала…
За вагоном проходит вагон,
С гулким стуком по рельсовой стали,
Спецэтапом идет эшелон
Из столицы в таежные дали…

Припев:

Не печалься, любимая!
За разлуку прости меня.
Я теперь далеко от тебя, — дорогая, прости!
Как бы ни был мой приговор строг,
Я вернусь на родимый порог,
И, тоскуя по ласке твоей, я в окно
постучусь…

Новый год [2]

Новый год, порядки новые,
Колючей проволокой лагерь обнесен,
Везде глядят на нас глаза суровые,
И смерть голодная грозит со всех сторон.

Милая,

Не будь унылая,
Хоть и мучителен тяжелый приговор.
Придет свободы час,
Судьба спасет всех нас,
А за тюрьмы забор сам въедет прокурор.

Конец 1930-х годов

Григорий Шурмак

«Воркута — Ленинград»

По тундре, по железной дороге,
где мчится курьерский «Воркута — Ленинград»,
мы бежали с тобою, ожидая тревоги,
ожидая погони и криков солдат.

Это было весною, одуряющим маем,

когда тундра проснулась и оделась в ковер.
Снег, как наши надежды на удачу, все таял…
Это чувствовать может только загнанный вор!

Слезы брызнут на руку иль на ручку нагана,

там вдали ждет спасенье — золотая тайга.
Мы пробьемся тайгою, моя бедная мама,
и тогда твое слово — мне священный наказ!

По тундре от железной дороги,

где мчится курьерский «Воркута — Ленинград»,
мы бежали с тобою, ожидая тревоги,
ожидая погони и криков солдат.

1942 год

Юз Алешковский

Песня о Сталине