Он появился в темных селах,В тылу у армий, в невеселыхПолях, средь хмурых мужиков.Его никто не знал сначала,Но под конец был с ним без малаКосяк в полтысячу клинков.Народ шептался, колобродил…В опор, подушки вместо седел,По кованым полам зимы,Коней меняя, в лентах, в гике,С зеленым знаменем на пикеСкакало воинство Фомы.А сам батько в кибитке прочной,Обок денщик, в ногах нарочныйСкрипят в тенетах портупей.Он в башлыке кавказском белом,К ремню пристегнут парабеллум,В подкладке восемьсот рублей.Мужик разверсткой недоволен…С гремучих шапок колоколенЛетели галки. Был мороз.Хоть воевать им нет охоты,Все ж из Подолья шли в пехоту,Из Пущи — в конницу, в обоз.В Форштадт летьмя летели вести,Что-де Фома с отрядом вместеВ районе Н-ска сдался в плен,Что спасся он, — и это чудо, —Что пойман вновь, убит, покудаНе объявился он у стенФорштадта сам…И город старыйГлядит с испугом, как поджарыйПод полководцем пляшет конь.Грозят его знамена, рея,И из отбитой батареиФома велит открыть огонь.С ним рядом два киргизских хана,Вокруг него — его охранаВ нашитых дырах черепов.Его подручный пустомелет,И, матерясь, овчину делятПять полковых его попов.Форштадт был взят. Но, к сожаленью,Фомы короткое правленьеДля нас осталося темно —Как сборы он средь граждан делалИ сколько им ночных расстреловВ то время произведено?И был ли труд ему по силам?Но если верить старожилам(Не все ж сошли они с ума),Признать должны мы, что без споруХодили деньги в эту поруС могучей подписью: Хома.