Среди гор

— Ай, какой ты трус, Самтыр! А еще комсомолец, — подзадоривал парня Соке, приподняв рукояткой плетки опущенное ухо заячьего малахая Самтыра. — Ведь ты должен быть смелым! Тебя, видно, злой язык старухи Киизбая сделал таким робким и пугливым. Подними голову выше, хватит смотреть на свои старые чокои! Не бойся Саадата! Найдется молодец, который схватит за хвост эту хитрую лису…

Омур с Соке поехали домой, оставив Самтыра одного. Уже стемнело, когда Самтыр решился наконец подойти к дому Саякбая. Оглядываясь, он шагнул к двери, навстречу показалась мать Сапарбая Бермет.

— Кто ты, сынок? — спросила она.

— Я… байбиче, — запнулся Самтыр, подумав, что старуха вышла, как-нибудь проведав, почему он здесь.

— А-а, это ты, Самтыр? — улыбнулась Бермет. — Я тебя не узнала в темноте. Заходи.

В передней комнате возле круглого очага, в котором ярко горели сухие еловые дрова, сидел Саякбай и, засучив рукава до локтей, разделывал вяленую баранью ляжку.

— Заходи, храбрый Самтыр! — приветствовал старик, бросив взгляд на вошедшего.

«Как бы этот хитрый старик не узнал, зачем я пришел сюда, — подумал снова Самтыр. — А вдруг он не пустит меня во вторую комнату, где сидят гости, а скажет, чтобы я сидел здесь и помогал ему?»

Забитый парень, ничего не делавший без ведома и разрешения хозяев, застыл с растерянным видом у порога, не зная, как ему быть дальше.

— Садись, храбрый Самтыр, — пригласил Саякбай.

Самтыр робко присел у очага.

— Разрешите, аксакал, я разделаю мясо, — предложил он, приготовясь помыть руки.

— С мясом я пока еще сумею справиться и сам, храбрый Самтыр, спасибо, — сказал старик. — Ты лучше зайди в ту комнату. Там молодежь, с нею тебе будет веселее.

Самтыр хотел спросить, там ли гость, но не осмелился. Хозяин понял, что чабан почему-то чувствует себя неловко.

— Иди, чего боишься! — Саякбай показал рукой на дверь второй комнаты. — Там стесняться некого. Приехал Термечиков, который тогда нажимал на твоего хозяина Киизбая. Кажется, он хороший, учтивый джигит. Расспрашивает наших ребят о том, сколько коммунистов в аиле, чем они занимаются. Посиди с ними.

Самтыр встал, чтобы идти в другую комнату, но вдруг подумал: «Если Саадат узнает, зачем я пришел, он выгонит меня». Занятый этой мыслью, он долго шарил по двери, не находя ручки. Сапарбай решил, что мать несет гостям угощение, и сам открыл дверь. Увидев Самтыра, он удивился:

— Это ты, Самтыр? Что, дверь найти не можешь?

Самтыр, смутившись, замер на пороге.

— Ой, что ты растерялся, как испуганная коза? — засмеялся Сапарбай. — Не бойся, мы не кусаемся. Проходи, садись.

Самтыр робко прошел и сел на еловые дрова возле железной печки. В комнате было несколько человек. Перед ними расстелили дастархан, разложили боорсоки и сахар, поставили пиалы с чаем. Сапарбай наливал половником бузу из ведра. Хотя Самтыр много слышал об Исаке Термечикове и даже два раза видел его, он не сразу узнал уполномоченного. Калпакбаев был ему хорошо знаком. Здесь сидел комузчи Атай и незнакомая Самтыру смуглая женщина. «Наверное, она и приехала уполномоченным по выборам», — решил Самтыр.

Термечиков внимательно взглянул на Самтыра. Тот опустил глаза и стал смотреть на свои большие чокои. Саадат был недоволен приходом Самтыра, он еще днем предупредил Сапарбая, чтобы не было лишних людей. Не были приглашены даже Орузбай и Шарше. Но, заметив, что Исак смотрит на чабана с интересом, Саадат сказал:

— Это чабан Самтыр, один из уважаемых наших батраков. Мы заставили его бая заключить с ним договор. Самтыр наш ходит в ликбез. Садись, Самеке, сюда, к дастархану.

Самтыр, польщенный таким вниманием, покраснел до ушей.

— Садись сюда, батыр! — пригласил чабана и Термечиков.

Самтыр робко посматривал на гостей. Он остановил свой взгляд на Калпакбаеве, который полулежал, прислонясь к подушке, и поминутно приглаживал черные волосы. Самтыр подумал: «Ай, ай! Вот этот и есть уполномоченный!» Но тут ему вспомнилась смешная история, которую в аиле рассказывали о Калпакбаеве. Как-то весной Калпакбаев решил назначить Бюбюш свидание через одну говорливую молодуху. Та рассказала Батий — младшей жене Бердибая. Женщины решили посмеяться над Калпакбаевым. На берегу речки, протекающей за аилом, росли вековые ели, а в соседстве с ними торчала елочка высотой в рост человека, верхушка и ветви которой были кем-то срублены. Женщины нарядили ее в длинное белое платье, черный бешмет, а сверху надели элечек и, спрятавшись в кустах, послали говорливую молодуху за Калпакбаевым. Тот не заставил себя долго ждать. Молодуха остановила его и, указывая на елочку, наряженную в женское платье, сказала негромко:

— Видите, товарищ. Женщина, в которую вы влюблены, ждет и не дождется вас.

Просиявший Калпакбаев не мог сдержать своей радости.

— О, душа моя!

— Идите к ней скорее, — торопила молодуха. — Она так полюбила вас, что лишилась сна, дни и ночи только о вас и думает.