Среди горных братьев Мексики

Если ты сейчас наслаждаешься благами цивилизации, вспомни обо мне. Я лежу завернутый в плащ и в одолженное мне одним добряком-рабочим мексиканское одеяло, дрожу ночью под кустом кактуса и поддерживаю костер, чтобы распугать койотов, поющих серенады от сумерок до зари. Думай обо мне, но ни в каком случае не завидуй мне и не желай быть с твоим тоскующим

Ларри".

Прочитав письмо, Роберт с радостью подумал, что при таких условиях Ларри будет рад всякому случаю покинуть Джуаниту, хотя он и раньше был уверен, что Ларри, ни на минуту не задумываясь, последует за своим товарищем куда угодно. Итак, они вместе попытаются найти это загадочное сокровище; что бы ни случилось, они друг друга не покинут. А когда они найдут сокровище…

Ответ от Ларри пришел скорее, чем ожидал Роберт. Два дня спустя, т. е. в четверг утром, он получил следующую телеграмму:

"Ты — молодец! Пили дрова. Увидимся в субботу.

Ларри".

В чем же тут дело? "Пили дрова" означало, что следует держать все втайне и никому ничего не говорить. Но как мог Ларри увидеться с ним в субботу, если только он не бросил своего места в Джуаните, и вообще каким образом поможет делу его приезд, который только ослабит их общие капиталы?

Наконец, Роберт решил терпеливо ждать, пока приедет Ларри и объяснит, в чем дело.

Роберт в сильной тревоге ожидал прибытия субботнего поезда, но когда Ларри вышел из вагона, радость его при виде друга была так велика, что он на минуту позабыл все тревоги и вопросы.

Едва успел поезд отойти, как Ларри потащил его в контору и заставил повторить всю историю, расспрашивая и узнавая самые мелкие подробности. Когда больше уж нечего было рассказывать, Ларри подошел к аппарату, вызвал контору Чихуахуа и послал следующую телеграмму:

"Я очень прошу сменить меня сегодня вечером. Должен немедленно побывать в Эль-Пазо по крайне важному делу.

Телеграфист Роберт Бельвиль".

— Что за история! — воскликнул Роберт.

— Все в порядке! — сказал весело Ларри. — Я составил определенный план, доверься спокойно мне, твоему другу.

— Но расскажи мне, что ты имеешь в виду, Ларри.

— Вот что. Не станем мы оба экономить и выбиваться из сил, чтобы добыть достаточно денег на дорогу в Чилианчинго, — ведь это даже невозможно при нашем скудном жаловании. Мы отправимся назад в Пазо и расскажем нашу историю честному человеку, которого мы там знаем и которому можно довериться. Если добряк Гамильтон не сможет помочь нам и одолжить нам денег на наше путешествие, он, может быть, знает какого-нибудь надежного человека, который это сделает. Это избавит нас от долгой проволочки. Ведь нам нужно по крайней мере тысяча долларов. Больше того — мы получим добрые советы от человека, лучше нас знающего страну, и они будут, я уверен, иметь большую ценность, особенно для таких зе-леных юношей, как мы с тобой, и притом собирающихся предпринять такую безумную экспедицию.

Ввиду оказанной Робертом услуги было неудивительно, что просьба его, в той форме, в какой ее послал Ларри, сразу же была исполнена. В следующий вторник юноши уже были снова в Пазо-дель-Норте.

IX. "Четыре головы лучше одной…"

История сокровища горного брата заинтересовала Гамильтона, но на просьбу Ларри финансировать их поездку он ответил не сразу.

— Я подумаю об этом, мальчики. Побудьте здесь, в Пазо, со мною несколько дней. Не говорите никому об этом сокровище. В конце недели я дам вам определенный ответ.

Роберт на это довольно охотно согласился, но Ларри был недоволен подобным замедлением дела. Однако это казалось неизбежным, и он наконец примирился с создавшимся положением.

На четвертый день пребывания в Эль-Пазо Гамильтон предложил им прогуляться по городу, и юноши снова очутились в "Столовой Мод", где произошла их первая встреча с Гамильтоном.

Гамильтон повел юношей в глубину зала, зорко всматриваясь в каждого, мимо кого он проходил, словно отыскивая кого-то. В углу на стуле крепко спал какой-то человек, лицо которого было почти скрыто шляпой; фигура его показалась телеграфистам странно знакомой. Гамильтон подошел к нему и дотронулся до его плеча. Роберт и Ларри, к великому своему удивлению, узнали в этом исхудавшем, плохо одетом человеке своего старого знакомого по почтовой карете, рудокопа Томсона, который, как оказалось, был в числе рабочих, просивших прибавки жалованья, и вследствие этого вместе со всеми товарищами лишился места.

Гамильтон пригласил его к себе и, позвав его и друзей-телеграфистов в свой кабинет, заговорил: