Среди тысячи слов

Я побежал к Марти.

– Что происходит?

– Она будет участвовать только в одном спектакле, – сказал он. – Сегодня вечером.

– Что? Почему?

– Не хочет говорить.

Я сжал кулаки.

– Это ее чертовы родители. Наверное, ее отец узнал, что я был там. Черт.

Марти впился в меня взглядом.

– Где ты был?

– Недавно я ночевал у Уиллоу дома. Их не должно было быть в городе…

– Боже, Айзек.

– Ничего не произошло, – сказал я. – Мы спали вместе… Я имею в виду, просто спали. По-настоящему спали впервые за многие месяцы. Вот и все.

Марти потер подбородок.

– Не знаю, – сказал он. – Возможно, сегодня вечером тебе лучше держаться от нее подальше. Дать побыть одной.

– Чтобы твой спектакль прошел без задоринки? – рявкнул я. И сразу же поднял руки. – Прости. Мне жаль. Я просто чертовски беспокоюсь за нее.

– Знаю. У тебя много проблем, но тебе нужно сосредоточиться. Агент по поиску талантов из Лос-Анджелеса подтвердил этим утром, что будет здесь. Постарайся изо всех сил. Сделай это для себя. И для Уиллоу, раз это ее единственный спектакль.

Я пошел в гримерную словно в тумане. Мне было плевать на агентов по кастингу или хороший спектакль.

«Боже, я такой придурок».

Я знал, что мне не стоило туда ехать. Но она была мне нужна. Я так ужасно вымотался, устал говорить всем, что в порядке. Я не был в порядке, так что я совершил глупость и поехал к ней.

Я все испортил.

Во время подготовки к спектаклю, разогрева и дыхательных упражнений Уиллоу оставалась в женской гримерке. Я отвел Лоррен в сторону, чтобы спросить, в порядке ли она.

– Она выглядит бледной и хрупкой, – произнесла Лоррен с королевской манерой. – Я думаю, что такой у нее процесс подготовки. Она тихая и пугливая. – Лоррен положила руку мне на сердце. – Думаю, нам предстоит великолепный спектакль.

Ничто из этих слов не помогло мне почувствовать себя лучше. У меня не осталось времени. Колеса премьеры уже задвигались. Разогрев, последняя воодушевляющая речь Марти, последняя проверка звука. Мы занимаем свои места. Публика заполняет зал с другой стороны занавеса. Но ни следа Уиллоу.

Я заставил себя сосредоточиться на тексте. Сотнях тысяч слов, которые мне предстоит сегодня произнести. Слов, давших мне убежище. Давших мне голос.

Но я хотел произнести только два слова «Мне жаль».

Или… «Я люблю тебя».

Я не видел Уиллоу, пока она не ступила на сцену в первом акте вместе с Джастином, ее братом. Лаэрт предупреждал Офелию держаться подальше от Гамлета, бояться его. Гамлет не мог дать ей обещанное им будущее. Он попал в ловушку своего рождения и не мог выбрать собственную судьбу. Что бы он ей ни сказал, она не поверит.

Затем Полоний, отец Офелии, вышел на сцену и сам начал поучать ее. Он объявил, что Офелия была слишком слаба умом, чтобы понять собственную ценность. Неспособной принимать собственные решения.

Ты не понимаешь себя саму…
Чувства! Пф, ты говоришь, как маленькая девчонка…
Выйди замуж, я научу тебя.
Считай себя ребенком…

Офелия терпела все эти высказывания, и это отражалось на ее лице. Все это проигрывалось на ее прекрасном лице. Публика была заворожена. Офелия таяла под давлением брата и отца. Ее любовь к Гамлету рассыпалась под весом их ожиданий. Уиллоу той ночью рассказывала историю своей жизни, как будто Шекспир написал эту пьесу для нее. Мое сердце разбивалось.

Я принес боль с собой на сцену с призраком, когда дух отца Гамлета рассказывает ему свою историю. О предательстве и убийстве. О яде, влитом в его ухо рукой брата.

Я пошел искать Уиллоу, как только ушел со сцены. Я нашел ее за кулисами, она сидела на перевернутом ведре в темноте, сложив руки на коленях. Она ахнула, когда я взял ее за руку, и сразу же отстранилась.

– Нет, Айзек, я не могу с тобой говорить.

– Тс-с. – Я отвел ее в темный угол, слабо освещенный знаком запасного выхода.

– Я не могу с тобой говорить, – повторила она срывающимся голосом.

– Уиллоу…

– Не могу. – Ее взгляд метался по темноте. Никогда я не видел ее такой хрупкой и нервной. Легчайший ветерок может сдуть ее.

– Ты можешь. Расскажи мне, что произошло.

Она покачала головой, широко раскрыв глаза.

– Не могу. Я пообещала, что не стану.

– Пообещала кому? Своему отцу? – я мягко взял ее за плечи. – Он заставляет тебя это делать. Почему? За что?

Она открыла и закрыла рот. Казалось, она чуть ли не паниковала, вырываясь из моей хватки.

– Мне нужно идти. Пропущу свой выход.

– Черт с пьесой, – сказал я. – Поговори со мной.

– Не говори так, – возразила она. – Здесь твои агенты по кастингу. Это твоя возможность…

– Это из-за долга моего отца? – спросил я. – Если так, то забудь. Я разберусь с этим.

– Нет, ты не понимаешь, – сказала она, с несчастным видом качая головой. – Все намного серьезнее денег.

– Расскажи мне тогда.

– Он уничтожит тебя.

– Да пошел он, – сказал я. – Я не боюсь его…

– А стоило бы.

– Почему?