Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой

Да, он мне очень не нравился, потому что нахально вел себя с того момента, как поступил в Уормвуд-Скрабс 12 дней назад.

В течение нескольких месяцев, предшествовавших аресту, Доэрти хвастался своим употреблением наркотиков налево и направо.

Он думал, что находится выше закона, потому что был своего рода «рок-звездой» (я не зря беру это слово в кавычки).

В газетах появлялось много статей о его употреблении героина и бурных отношениях с Кейт Мосс. В итоге полиции все это надоело, и суд направил его в Уормвуд-Скрабс на три с половиной месяца в наказание за неоднократное нарушение условий освобождения под залог (ранее ему было предъявлено обвинение в хранении наркотиков). Суд назначил ему лечение от наркозависимости и анализы, поскольку у него обнаружили различные наркотики, включая героин, крэк-кокаин, марихуану и кетамин, но он не прошел необходимые тесты.

До этого Доэрти отбывал срок в тюрьме только один раз. В сентябре 2003 года он отсидел два месяца из шести за проникновение в квартиру Карла Барата, товарища по музыкальной группе. Он представал перед судом более 15 раз с 2004 года, но ему каким-то образом всегда удавалось избежать тюремного заключения. В сентябре 2004 года его приговорили к четырем месяцам условно после того, как он признал себя виновным в ношении складного ножа.

Справедливость наконец восторжествовала. Теперь, когда я занимала должность заместителя начальника отдела безопасности и управления, он был моей проблемой. Как и в случае с Роуз Уэст, мне нужно было уберечь его от опасности. Велика была вероятность, что он отсидит только половину срока, поэтому мне хотелось продержаться шесть недель без негативной огласки.

У нас было полчаса на подготовку к грандиозному прибытию Доэрти. Суд предупредил нас, когда он уже был на пути к нам в тюремном фургоне. В мои обязанности входило обеспечение безопасности при приеме в тюрьму, поэтому я созвала экстренное совещание со своим непосредственным руководителем, а также главным надзирателем и дежурным врачом. Мы все согласились, что при такой длительной истории употребления наркотиков Доэрти необходимо определить в отделение детоксикации, расположенное над ШИЗО. Там мы могли пристально наблюдать за ним, пока он проходил бы метадоновую заместительную терапию. Его здоровье и безопасность были в приоритете.

Это было маленькое отделение, в котором круглосуточно дежурили медсестры. Там могло одновременно находиться до 50 человек. Мы не думали, что у нас возникнут проблемы с его пребыванием в корпусе: он не был убийцей или педофилом, поэтому вероятность того, что кто-то захотел бы расправиться с ним, была низкой.

Чтобы никакие личные подробности о Доэрти не просочились в прессу, я настояла на том, чтобы все документы, в том числе личное дело с фотографиями и адресами, а также детали его дела, были направлены в отдел безопасности сразу после его поступления в тюрьму. Я планировала поместить их в ящик своего письменного стола, запирающийся на ключ.

Чтобы обеспечить ему еще большую защиту, мы отказались от всех формальностей при приеме, и сотрудники проверили его ордер на арест и провели досмотр личных вещей уже в отделении детоксикации.

Мне не приходилось часто контактировать с ним на повседневной основе, ведь я должна была следить за порядком во всей тюрьме. Однако персонал регулярно сообщал о нем, и обратная связь всегда была одинаковой.

– Он творит, что хочет, – сказал надзиратель из отделения детоксикации. – Настоящая заноза в заднице.

Я закатила глаза.

– Что он натворил на этот раз?

Он презирал тюремные правила так же, как презирал запрет на употребление героина на свободе.

Надзиратель сообщил мне, что Доэрти последним запирали в камере на ночь. Он забавлялся и дерзко подмигивал, когда его просили прекратить что-то делать. Он многого требовал, ожидая особого к себе отношения, поскольку считал себя не таким, как все.

Поведение дивы – плохая новость для корпуса, так как оно побуждает остальных заключенных думать, что им позволено то же самое.

– Заключенные слетаются к нему, словно мухи к дерьму, – сказал надзиратель. – Мне уже пять раз пришлось менять его именную табличку, потому что он снимает ее и ставит на ней автограф.

Над дверью каждой камеры висит табличка с именем заключенного. Я бы не удивилась, узнав, что Доэрти пытается немного заработать, раздавая автографы. Одному Богу известно, зачем платить за это.

Я тяжело вздохнула, и, потирая лоб указательным пальцем, задумалась о том, что делать дальше.

– Если он продолжит так себя вести, у нас не останется иного выбора, кроме как перевести его.

– Да, босс, – ответил надзиратель.