Среди убийц. 27 лет на страже порядка в тюрьмах с самой дурной славой

Чем это заканчивается? Как правило, чем-то плохим. Если заключенного ловили, ему грозило продление срока, а сотруднику – длительное тюремное заключение. Поверьте, тюрьма – это плохое место для коррумпированного надзирателя или полицейского. Несложно догадаться, что он становится мишенью, шансом на месть для заключенных.

Заработок на продаже наркотиков и телефонов заключенным или преступным группировкам – еще один мотив коррупции. Сотрудник тюрьмы может зарабатывать на этом до пары тысяч фунтов стерлингов в месяц. Полагаю, для тех, у кого нет моральных принципов, это неплохая подработка. Правда, мне довелось иметь дело не с организованной преступностью, а с извращенной любовью и одержимостью.

На протяжении месяца я получала информацию о том, что среди нас есть нечестный сотрудник. Эта женщина проносила в Уормвуд-Скрабс наркотики для заключенного, с которым у нее был роман. Наконец, мы совершили прорыв. У нас было имя.

Патриция Оливьер, надзирательница корпуса Б, работала в тюрьме несколько лет. Одинокая мать двоих детей. Тридцать лет. Вся жизнь впереди. Я не понимала, как вообще она решила рискнуть всем ради грязной работы.

Я не представляла, как женщина могла влюбиться в убийцу, насильника или педофила. Это были не самые желанные кандидаты. Возможно, дело в запретном плоде, притягательности «плохих парней». Кто знает?

Однако коррумпированные сотрудники всегда совершают одну ошибку: они забывают о любви заключенных к разговорам. Они страшные сплетники. Им больше нечем заняться, и, хвастаясь, они могут получить похвалу. Пока надзирательница фантазирует об их так называемом романе, он хвастается тем, как обвел ее вокруг пальца. Разговор между заключенным и его товарищем из соседней камеры может звучать так:

– Можешь достать мне травку?

– Да. Это будет стоить Ј 50 за 10 граммов. У меня есть надзирательница на крючке, она сможет достать.

– Молодец, приятель! Кто это?

После этого новость о том, что Патриция Оливьер распространяет наркотики, расходится очень быстро, и, к несчастью для нее, эта информация доходит и до отдела безопасности. Теперь мне нужно было его имя.

Когда мне сообщили новость о Патриции, я была занята развертыванием совершенно новой схемы, способной изменить будущее Уормвуд-Скрабс.

Я постоянно стремилась к тому, чтобы безопасность внутри тюрьмы была на высоте, поэтому, когда у нас появилась возможность стать первой тюрьмой в Великобритании, которая сможет опробовать технологию обнаружения мобильных телефонов, я сразу за нее ухватилась. «Да, спасибо большое, мы согласны», – сказала я Лондонской группе по борьбе с коррупцией в тюрьмах.

Я гордилась отношениями, которые мне удалось установить с антикоррупционной группой в штабе. Когда я только пришла в отдел безопасности, коммуникация между нами была нарушена. Как в случае с офисом, который мне пришлось реорганизовать, у нас было все для работы, но функционирование не шло гладко. Теперь у меня были ежемесячные встречи с оперативной группой, на которых мы обсуждали, кого мы подозреваем в коррупции и какие меры необходимо принять, чтобы поймать коррумпированных сотрудников с поличным. Так у нас появился Джастин, ответственный за связи с полицией, который работал в отделе сбора информации.

Детекторы мобильных телефонов работали примерно так же, как устройства, распознающие, что вы смотрите телевизор без лицензии. Они улавливали сигнал, если телефон был включен. Эти устройства были похожи на рации: маленькие и черные, мигали зеленым, если фиксировали сигнал. Количество мигающих делений увеличивалось по мере приближения к мобильному телефону или уменьшалось, если вы удалялись от сигнала.

Такие детекторы идеально подходили для прогулок по коридорам мимо камер.

После всех драм, с которыми мы столкнулись, мне не терпелось скорее опробовать их и стереть улыбки с лиц тех заключенных, которые думали, что обвели нас вокруг пальца. Это была награда за все те проблемы, которые создали нам мобильные телефоны.

Я собрала команду. Мне было приятно, что столько сотрудников вызвались опробовать устройство. Пятнадцать надзирателей пожертвовали временем, которое могли провести с семьей/любимым человеком, или спокойным вечером в одиночестве, чтобы вернуться на работу к 21:00 и помочь мне навести порядок в тюрьме. Ничто не вызывало у них большего восторга, чем найденный телефон, потому что это была большая победа. Я купила всем сэндвичи и напитки в знак благодарности. Всегда замечала, что люди работают лучше, если они сыты.

Я старалась сохранять операцию в тайне, насколько это было возможно. Только несколько человек, включая начальника тюрьмы, знали, чем мы занимались той ночью. Это было необходимо, чтобы избежать саботажа.