Среди Звезд

Проводив ее взглядом, ей снова захотелось продолжить работу. Дальше оставаться здесь не стоит. Поработать, не отвлекаясь, у нее уже не получится. Нужно уходить. Кто-нибудь из любопытных туристов мог заглянуть ей за плечо и увидеть лишнее, что совсем не входило в ее планы. Ей не хотелось объяснять кому-либо, как возможно заполнить мелким укладистым почерком лист при стоящем на одном месте карандаше. Пробежав глазами по строкам, она на минуту задумалась, прислонив кончик карандаша ко лбу, записала еще несколько мыслей, пришедших к ней в голову.

На соседний стул прыгнул рыжий кот и, приподнявшись на задние лапы, посмотрел на нее.

– Мне даже нечем тебя угостить, бедолага, – оглядываясь, сказала она.

На деревянном столе перед ней лежал закрытый альбом и заказанный завтрак, который попробовать было ей не дано. Тишину улицы наполнил смех молодых людей. Они, желая запечатлеть интересные мелочи, трещали своими фотоаппаратами. Разойдясь по улице, парни рассматривали дома и громко делились комментариями. «Скорей отсюда, пока не попала в объектив камеры, – решила она». Сколько было случаев, когда не по своей вине работающие специалисты института оказывались на чьих-то фотографиях. Натянув поглубже шляпу с широкими полями на глаза, она, стараясь остаться для появившихся туристов незамеченной, быстро, насколько позволяло ее новое тело, пошла в отель.

«Вообще, по моим сведениям, этот сценарий должен был написать Рэндел, но он перепоручил это дело ей, предложив поэкспериментировать со своими навыками, – думала она, поднимаясь по лестнице на третий этаж. – А меня когда-нибудь любопытство погубит. Я берусь за любую интересную для меня работу».

Зайдя в свою небольшую и тесную комнату, она со всего размаху закинула на кровать сумку, так что все ее содержимое вывалилось на розовое одеяло. Ей захотелось плюхнуться следом, и она уже было приготовилась к прыжку, но вдруг замерла от ужаса, прислушиваясь к странному шуму, доносившемуся из ванной комнаты. Там кто-то был. На цыпочках она подошла к двери и прислонилась к ней ухом. В душевой кабинке шумела вода, неизвестный громко сопел и бубнил в разных тональностях мелодию похожую на марш. Вдруг все звуки смолкли. Она стояла, не шевелясь, секунд десять, вслушиваясь в воцарившуюся тишину по другую от нее сторону. Неожиданный громкий свист заставил ее подпрыгнуть на месте.

– Отпусти ручку двери, и дай мне выйти отсюда, – забубнил, глотая слоги мужской голос.

Она еще сильней налегла на деревянную дверь бежевого цвета и мертвой хваткой вцепилась в белую витую ручку. Кто бы это ни был он, во-первых, незаконно по этому времени проник в ее номер, а, во-вторых, видел ее вещи и мог разоблачить. Недавно такое случилось с коллегой из ее отдела, когда горничная наткнулась на его сумку и без спроса залезла в нее, решив стащить портмоне и документы.

В той истории горничную сильно шокировало содержимое, кожаного черного портфеля. Вместе с деньгами оттуда вывалились: небольшая пластиковая карта с переливающимся фоном, тонкие оранжевые лески, кристаллы, две фотографии с изображением мужчины. Изображение на фотографии изменилось сразу же после того, как любопытная горничная взяла их в руки. Вместо мужчина она увидела свое лицо. Откинув испуганно их в корзину с мусором, она взяла какой-то плоский небольшой прямоугольный предмет, из которого доносился смех, иногда прерываясь на кашель и треск. Пока она разглядывала вещи и пыталась раскрыть портмоне, прямоугольный предмет заговорил мужским басом:

– Милая, мисс Бетти. Вы можете взять деньги в залог молчания. У меня к вам предложение. Давайте не будем испытывать нервы местных служб и оставим все как было. Не стоит столько времени тратить впустую.

Горничная тотчас узнала голос человека, снимавшего этот номер. Бедняжка посчитала, что хотела обокрасть агента спецслужбы, который догадался о ее планах. Испугавшись, она ничего не взяла и сбежала из города. Родственникам целую неделю пришлось ее разыскивать по всем подругам и друзьям. В полиции ее рассказ никого не заинтересовал, посчитав, что тем самым она пытается обратить на себя внимание сержанта придуманной нелепой историей и снять с себя вину.

– Успокойся! Это я, Антон, – по-дурацки смеясь, сказал кто-то за дверью.