Срединная Англия

— Батюшки! — Сконфуженная — как всегда, если случалось что-то неожиданное, — Хелена взяла бокал и обратилась к сыну за разъяснениями: — Не ты ли это подстроил?

— Я тебе говорил, — сказал Иэн, — этим местом управляет Лукас.

— Лукас?

— Муж Греты. Девушки, которая у тебя прибиралась, помнишь? Я, когда бронировал столик, сказал, что у тебя сегодня день рождения.

— Ну… Очень любезно с его стороны.

— С днем рождения, Хелена, — сказала Софи, поднимая бокал. — Семьдесят семь лет юности. Невероятно.

Они с Хеленой отхлебнули шампанского. Иэн отпил из стакана воду. Он уже сообщил им, что у него день сложился ужасно, и вид у него был как у человека, которому очень надо выпить, но к алкоголю он, когда был за рулем, не прикасался.

— Они все еще живут у вас в деревне? — спросила Софи.

— Кто, милая?

— Грета и Лукас.

— О. Ну… да, наверное. Видела их у магазина неделю или две назад. Она несла ребенка в этом, как его… В котомке — или как он называется. На вид были очень счастливые. — Она помедлила, очень кратко, и Софи поняла, что последует далее. Ну разумеется: — А вы-то, как я понимаю, не очень-то… думали на эту тему?..

Софи покачала головой.

— Последнее время нет.

— Главный парадокс в том, — сказал Иэн, — что сейчас вообще-то самое время заводить. Софи уже так долго без работы.

— Красота, — проговорила Софи тоном сплошного сарказма. — Кому нужен декретный отпуск, если можно оказаться в полностью оплачиваемой временной отставке, совершенно неожиданно и без всякой причины?

— Я в смысле…

— Ты действительно так считаешь? Что сейчас самое время вклинить сюда ребенка, пока университет решает, допустить меня вообще когда-нибудь до преподавания или нет?

Она сердито смотрела на него, пока он не вынужден был отвести взгляд. Перед тем как отпить воды, Иэн проговорил:

— Пусть из этого фиаско выйдет хоть что-то хорошее.

Повисло долгое молчание, а затем Хелена сказала:

— Может, и нет.

Софи подняла голову.

— Может, и нет — что?

— Не допустят до преподавания. — В ответ на ошарашенный взгляд Софи Хелена добавила: — Ну, уже прошло почти полгода. Почему ты думаешь…

— Все попросту медленно. Так оно происходит в академическом мире.

— Ты не рассматривала… — начала Хелена.

Софи посмотрела на нее вопросительно.

— Мы тут подумали, может, тебе рассмотреть возможность попробовать что-то еще. Другую сферу деятельности.

— Мы?

— Мы с Иэном обсуждали это недавно.

Софи умолкла. Слишком разозлилась, не могла слова вымолвить.

— Брось, мам, — сказал Иэн. — Я все это уже пробовал.

Тут своевременно прибыли закуски. Их молча поставили перед гостями. Официант, привычный к такому, тут же почуял охлаждение над этим столиком.

Начав с лососевого мусса, Софи повернулась к Иэну и сказала:

— Уму непостижимо — ты хочешь, чтобы я все бросила?

— Уму непостижимо, что ты хочешь продолжать в такой среде. Ты от этих людей ни грамма поддержки не получила.

Встряла Хелена:

— По-моему, ты собиралась попросить своего дядю, чтобы он связался с тем другом?

— Он связался. Тот сказал, что он никакого влияния не имеет на то, что делает его дочь. Они, насколько я поняла, почти не разговаривают.

— Надо было уже объяснить им, как делается их работа, — сказал Иэн.

— И что — спустить все псу под хвост? Я восемь лет добивалась своего положения.

— Я это ценю. Ценю твой труд, который ты в это вложила. Но эта среда, где ты работаешь, Соф, — она ядовита.

— Ядовита? Что в ней ядовитого?

— Атмосфера, то, как люди мыслят… бред же. Они оторвались от реальности.

— Это все недоразумение, не более. Бывает такое. Так или иначе, я не вижу ничего бредового в уважении к меньшинствам.

Иэн раздраженно швырнул вилку на стол:

— Да перестань уже быть такой, блин… ПК на эту тему!

Софи откинулась на стуле и улыбнулась:

— Вот, пожалуйста. Мне было интересно, много ли надо, чтобы в разговоре всплыли эти две буквы.

— То есть?

— Ты вообще понимаешь, Иэн, как часто в последнее время обвиняешь меня и всех остальных в том, что мы, на твой вкус, слишком «пэ-ка»? Ты одержимый стал. Я даже не уверена, понимаешь ли ты, что это «пэ-ка» значит.

— Я отчетливо понимаю, что оно значит. То, что ты называешь уважением к меньшинствам, по сути означает два средних пальца нам, всем остальным. Ладно, защищай своих драгоценных… трансгендерных студентов от ужасных гадостей, которые люди о них говорят. Обкладывай их ваткой. А если ты белый гетеросексуальный мужчина из среднего класса, м-м? Людям можно говорить тебе что, блядь, угодно.

Мать Иэна поморщилась от ругательства. Софи задумалась на миг, а затем сказала:

— Ты сегодня встречался с Нахид, так? Ежеквартальная отчетность.

— Ага.

— Как все прошло?

— О, фантастически. Если нравится, когда человек, с которым ты когда-то работал, обращается с тобой покровительственно и смотрит на тебя сверху вниз, — замечательно все прошло.

— И ты поэтому в таком паршивом настроении? Не пора ли уже забыть об ударе, нанесенном твоему мужскому эго, и жить дальше?