Средняя школа. Худшие годы в моей жизни

– Бифштекс, среднепрожаренный, с двойной жареной картошкой, – повторила мама, записала в блокнотик и снова улыбнулась. – А что ты будешь, Джорджия, солнышко?

– А Рейф бегал голым по школе!

Вот тебе и раз. С такой сестрой, как Джорджия, любой секрет превращается в мину замедленного действия – никогда не знаешь, в какой момент рванет.

– Что? – сказала мама.

– Заткнись! – сказал я. – Ничего я не бегал.

– А Грейси сказала, что Миранда сказала, что ее брат видел, как ты бегал голый по школе.

– Ничего я не бегал голый! – заорал я.

К слову: не стоит выкрикивать такие вещи посреди кафе, где куча народу. Я почувствовал себя так, словно на меня уставились все, кто сидел вокруг. Собственно, они и уставились.

Мама тоже смотрела прямо на меня. И не шевелилась, совсем как статуя.

– Это я просто пошутил, Хеллоуин же, – объяснил я.

– А Грейси сказала, что Миранда сказала, что ее брат сказал, что ты… ой!

Я пнул ее под столом. И тогда…

– А-А-А-А-А!

Джорджия заревела, как обезьяна в джунглях, и сморщила лицо, как будто плачет. Вот притворщица!

И тут случилось самое худшее. Я снова посмотрел на маму. Она так и не пошевельнулась, но по щеке у нее скатилась слезинка. Не сказав ни слова, мама отвернулась и пошла на кухню.

– Видишь, что ты наделала? – сказал я Джорджии. – Молодец!

– Сам виноват! Нечего бегать по школе ГОЛЫМ! – выкрикнула она, видимо, на случай, если на парковке перед кафе еще кто-то был не в курсе.

Но мне на это было плевать. Я вскочил и побежал за мамой.

Глава 32 Свинья

– Мама!

– Ничего, ничего.

Они ушла в складскую часть кафе и села на белый пластиковый бочонок, в котором хранились чипсы со вкусом соленых огурцов. Вокруг громоздились банки и ящики со всем, что только было в меню. Тот, кого запрут в этой комнате, от голода не умрет.

– Я не хотел, чтоб ты плакала, – сказал я.

– Иди сюда, Рейф. – Она похлопала по пустому бочонку от чипсов. Тут в дверях возникла голова Свифти. (Вообще-то его зовут Фред, но кафе «У Фреда» уже есть на другом конце города.)

– Слушай, Джулс, не хочу показаться грубым, но у нас тут куча работы, – сказал он.

– Я сейчас приду, – сказала она. – Через минуту.

Ну здорово. И Медведь, и Свифти, и я – и все на одну бедную маму. В хорошую же компанию я угодил!

– Мы так ни разу и не поговорили о Леонардо, – сказала мама. – Я хотела, чтобы ты знал, что я знаю, что ты с ним опять разговариваешь.

– Это же не обязательно, – сказал я. – Я могу перестать.

– Не надо, милый, – ответила она. – Я об этом много думала. Мы все часто говорим с людьми, которых рядом нет, пишем им письма, общаемся через компьютер, даже автоответчики придумали. Художники, когда ищут вдохновения, говорят со своими музами. А некоторые говорят сами с собой.

– Ага, – сказал я.

Иногда, когда мама рисовала в гараже, я слышал, как она разговаривает, хотя там точно никого не было.

– Так что хочешь говорить с Лео – говори, – сказала она. – Да и потом, меня вовсе не Лео беспокоит. А ты.

– У меня все хорошо, – твердо сказал я.

– Правда? – спросила она и поглядела на меня своим фирменным «маминым» взглядом. – Детка, ты в последнее время так расхулиганился в школе.

Я просто не понимаю. Да, знаю, год был трудный, и я все время на работе, и…

И тут она снова расплакалась.

В собственный день рождения.

Из-за меня.

Никогда еще я не чувствовал себя такой свиньей. Гад, дурак, предатель! А еще собирался стать хорошим человеком.

Глава 33 Сколько можно вынести?

После того вечера я понял, что игру надо приостановить. Хватит умышленно нарушать правила. Хватит играть в «операцию ДВП», по крайней мере в ближайшее время. Хватит торговать «Зумом» и цапаться с Медведем. Ну и пусть я не могу стать хорошим – побуду хотя бы обычным нормальным человеком. Интересно, это трудно?

– Ты пожалеешь, – сказал Лео. – Да и Джулс не хочет, чтобы ты был обычным. Она хочет, чтобы ты был самим собой. Она же тебе сто раз говорила.

– Ага, только сначала я становлюсь самим собой, а потом мама плачет, – огрызнулся я. – Просто залягу на дно, и все. Подожду, пока все уладится как-нибудь.

– Ну да, – сказал Лео, – уладится. И ты выиграешь в лотерею, а Джулс станет известной художницей, а Джорджии сделают пересадку характера, а Медведь заболеет амнезией и никогда не вернется домой. Забудь. Хватит жить в мире фантазий.

– От кого я это слышу! – заметил я.

– Да, – сказал Лео, – ты вот что скажи: мне-то куда деваться, пока ты будешь разыгрывать из себя самого нормального человека на свете?

– Понятия не имею, – ответил я. – Откуда я знаю, что делают воображаемые люди, когда у них перерыв? – Лео зевнул. – Ну, я же никуда не ухожу. Будешь по-прежнему со мной разговаривать. Только в игру играть не будем.

– Но мы же только начали, – возразил он. – Нельзя бросать на полдороге.

– Я ничего не бросаю, – ответил я. – Это просто перерыв.

– Да ну? И надолго?

– Не знаю, – признался я. – Поживем – увидим, ладно?

Но Лео ничего не ответил.

– Ладно?

Молчание.

– Лео!

У меня в комнате вдруг стало… пусто. Я никогда не видел, чтобы Лео сердился, но, наверное, именно это сейчас и произошло.

Тихий Лео объявил мне тихий бойкот.