Срез. Рассказы

В магазине они стали звёздами первой величины. Рядом с их вольером постоянно толпился народ. Ангорцы держались спокойно и равнодушно, как настоящие знаменитости. Их долго не покупали. Сто двадцать баксов за пару (а продавались они только вместе) было вдвое дороже обычной кроличьей цены. Но мне казалось, что дело не только в цене. Думаю, людей смущала мысль, что вот эти ангельские создания можно пошло купить, как двойной чизбургер или банку пива. Через некоторое время цену понизили до сотни, затем до восьмидесяти долларов. Меня это, помню, расстроило. Я бы сам их купил, но жили мы тогда… Впрочем, не в этом дело. Вскоре цена упала до шестидесяти баксов. Одновременно ангорцев перестали чесать.

В считанные дни элитные красавцы превратились в бомжей. Их длинный мех свалялся и висел пыльными клочьями. Местами сквозь него просвечивало беззащитное розовое тельце. Даже выражение лиц у несчастных изменилось. Посетители вмиг утратили к ним интерес, обычное дело… Я стоял у вольера один. Затем кто-то подошёл. Не оглядываясь, я понял, что это моя жена. Она работала в университете, на холме, но иногда спускалась в центр по делам, и тогда мы встречались в зоомагазине. Тут важно сказать, что жена моя любит зверей ещё больше, чем я. И уж точно больше, чем людей. «Боже, какой ужас! – прошептала она. – Как ты можешь на это смотреть?!» С этими словами жена решительно направилась к двери с табличкой «Для персонала». Я не пошёл за ней и останавливать не стал – в таком состоянии её лучше не трогать.

Кроме того, я знал, что ничего плохого жене не грозит. В Зеландии панически боятся скандалов. Лозунг «клиент всегда прав» для местного сервиса не формальность. Правда, клише здесь слегка другое – «customer focus», что означает фокус на клиенте. Обвинение в нехватке этого фокуса огорчает продавцов больше, чем ревизия. Сообразив, как легко зеландцы ведутся на подобную демагогию, я стал нагло требовать скидок, льгот и дополнительных услуг там, где их не полагалось. И почти всегда успешно… Ну вот, что я говорил? Жена уже возвращалась, конвоируя длинного, тощего парня в униформе. Он нёс контейнер с инвентарём. А на следующий день ангорцы исчезли. Нам сказали, что их купили. Надеюсь, им достались хорошие люди.

Eщё в этом магазине был вот какой случай. Привезли новых котят. Мы – сразу к ним (жена опять была со мной). Видим – пять или шесть котят задорно гоняются за своими и чужими хвостами. A один скомкался, как тряпица, в дальнем углу. Ему явно нездоровилось. Полосатая шёрстка всклокочена, под глазами засохли слёзы. Иногда бедняга мяукал, но беззвучно – не слышно из-за толстого стекла. И эта беззвучность добивала окончательно. Tут один из игравших котят выдрался из кучи-малы, подскочил к нему, напрыгнул… и – моментально всё понял. Дальше – самое удивительное. Он не убежал, нет, а прилёг рядом и тщательно вылизал больному заплаканные глаза. А когда тот шевельнулся, приобнял его лапой: «Спокойно, братец. Я с тобой».

Неподалёку прибирался служитель, тот самый. «Извините, – обратился я к нему, – но один из ваших котят серьёзно болен. Вон тот, в углу. Вы его лечите как-нибудь?» «Не беспокойтесь, сэр, – ответил парень, – всё под контролем. Сегодня доставим к ветеринару. Через пару дней будет как новый».

И правда, котёнок скоро выздоровел. Носился по вольеру кусачей меховой пулей, словно компенсировал упущенное за время болезни. Вдруг он увидел нас с женой. Замер. Подошёл ближе к стеклу. Сделал жалкое, больное лицо и мякнул – как тогда. В следующий миг он снова ринулся в драку. Мы попытались осмыслить, что произошло. Неужели котёнок нас узнал? И вспомнил, как мы смотрели на него позавчера, когда ему было худо? Ну да – ведь он показал нам это.

Кажется, в этот момент я впервые задумался о том, что мне давно твердит жена. Что все мы одинаковые. Что случайные различия, которые упорно выпячиваются, исследуются – ерунда перед этим глобальным сходством. «Общая душа» называл его Бунин. A может, и не Бунин – не суть. Главное, додумать эту мысль до конца…

(Я вспомнил, как в нашем аквариуме умирала рыба. Мы лечили её, как могли, ничего не помогало. И другая, здоровая рыба часами лежала рядом с больной на дне. Зачем она это делала, кто мне объяснит? А ведь я полжизни считал их безмозглым ингредиентом для заливного.)