Срез времени (СИ)

В детстве его учили только счету и письму, но он растерял полученные навыки, так как поупражняться в счете у него не было случаев, а грамотность он испортил, записывая на слух. Всё же фонетическая транскрипция и правила правописания должны усваиваться под постоянным надзором, чего у него априори быть не могло. Теперь же он приобрел известные навыки в письме, вся польза от которых состояла не только в том, что он заметно набил в этом деле руку, вместе с мальчишками из Абраменки переписывая наставления по маскировке, выживанию, охоте, стрельбе и всяким другим способам убийства. Как говорят педагоги, 'два в одном': тут тебе и твёрдость руки и отложенные в голове нужные знания.

Мы пробирались под моросью, в кромешной темноте через поле высокой ржи, в сторону города. Смоченные дождём колосья буквально обвивали нас, стараясь задержать хоть на мгновенье и не выпустить на еле заметную под мутным светом луны узкую тропинку. Нам оставалось утешать себя только тем, что ночь когда-нибудь кончится, как и эта необозримая равнина колосьев, волнующаяся как море.

(засада, инкассаторы)

Это были отпетые головорезы, с почерневшими от солнца лицами, часто обезображенными шрамами и увечьями, иногда с опалёнными усами или всклоченными бородами, их широкие льняные штаны удерживались на поясах, зачастую украшенных бронзовыми пряжками. Всегда - с ножами, и чуть реже с саблями. Под широкополыми шляпами из соломы, а у кого и из-под мегерок, блестели глаза, которые даже в приливе веселья и хорошего настроения светились животной яростью. Без страха и промедлений они нарушали все правила поведения, сдерживающие других: сквернословили, предавались разврату, тут же справляли нужду и сколько хотели, пили вино из выставленных на повозке бочек.

- Колоритная компания, - сказал я, не отрываясь от бинокля. - Судя по всему, это и есть банда Збышека.

- Существует только один способ узнать, - ответил поручик, - подойти и спросить.

У худых вестей быстрые ноги, и если б Збышек был более догадлив или менее доверчив, то легко мог бы заметить, что в ватаге происходит необыкновенное волнение. Но он, по обычаю всех удачливых атаманов, просыпался только выпить рюмку крепкой настойки, отнятой у жида, чтобы снова залечь на медвежью шкуру, хлопнуть по присной ляжке ласковой панночки, и, разгорячившись, запустить куда ни попадя свои руки, по временам покрикивая: 'Ах! Хороша. Ах, мастерица!' и пересыпая эти увещания перцем весьма выразительных шляхских междометий, разнообразие которых неоспоримо доказывает древность и богатство польского языка, хотя их нельзя отыскать в академическом словаре ни Евгеньева, ни более ранних авторов.

- Пан Збышек, пан Збышек! - стучал по ставням и приговаривал в распахнутое окно денщик. - Там москаля спиймали. Говорят, сам прийшов.

В избе слышалось пыхтение, сопение и даже похрюкивание. Наконец, раздался голос Збышека:

- Яцек! Кол тебе в дупу! Ты мне всё настроение испоганил!

Атаман высунулся из окошка.

- Кого там спиймали? - передразнивая денщика, уточнил Збышек.

- Москаль передал вот это, - Яцек протянул завёрнутый в тряпку какой-то предмет, - и передал привет от Стефана Митоша.

- От Смита? - переспросил Збышек, поперхнулся, и споро надевая рейтузы, вновь обратился к междометьям, призывая панночку немедленно подать ему саблю.

Полушкин ждал под тенью дуба и преспокойно покусывал сорванную травинку. Несмотря на косые взгляды и проклятья, процеженные сквозь зубы, он ни как не реагировал, словно и не было вокруг него столпотворения шляхты, которая заломив шапки, и, засунув руки за пояс, гордо волочила ржавые сабли, явно бранясь по его душу и с хвастливым видом угрожая искрошить поручика на винегрет. Вскоре к Ивану Ивановичу подошёл разодетый как павлин поляк. Он был самой представительной и галантной фигурой на том фоне собравшегося сброда, отчего выделялся и был легко узнаваем как предводитель. Одежда его являлась чересчур броской, а шапка-рогатывка с брошью, удерживающей перо, - даже модной. На боку его висела сабля, а лоб был украшен шрамом, который, судя по привычке укладывать волосы, он стремился скорее подчеркивать, чем скрывать. Положив ладонь на рукоять оружия, и дождавшись, когда ворчание толпы смолкло, произнёс:

- Я Збышек, зачем пришёл?

- Поговорить.

- Так говори, - рассмеялся атаман.

- С глазу на глаз, - произнёс поручик.

- Пошли, - Збышек показал рукой в сторону избы, из которой он появился.

Спустя четверть часа Полушкин вышел, и едва дойдя дубравы, к всеобщему удивлению толпы буквально растворился в ней. А в следующую минуту Збышек стал собирать своих приближённых.

- Насаживайте косы на ратовища и доставайте топоры, чистите ружья и пистоли, вострите сабли! Завтра мы возьмём столько золота, что каждый из вас купит себе по деревне, станет ездить на лучших лошадях, жрать с серебра и тискать самых пышных девок.