Срез

И великий оттяг состоялся. Общага чует, где наливают и закусывают. Потянулись знакомые, малознакомые и вовсе незнакомые любители халявы. Завязался сложный философский диспут с матерным переходом на личности. Затем компанию украсили две Ларисы с шестнадцатого этажа, аспирантки физмата. Похожие более на элитных шлюх, хотя кто сказал, что это вещи несовместные? В поисках Ларис зашел и остался негр Патрик. Заглянул угрюмый Дроздов, якобы веселье мешает ему спать. Однако, будучи наделен рюмахой, с удовольствием выпил. А после четвертой сходил за гитарой. Как сладко пелось нетрезвым хором. Не вее-ерь разлукам, старина-а, их круг… беззлобный дворник, дядя Костя, алкоголик!

Около двенадцати возник незнакомец в заснеженном пальто.

— Андрей, пора. Такси ждет.

Шоренко натянул богатую дубленку (видимо забыл, что скоро все помрем). Стал искать шапку — исчезла. Гости толпой кинулись на помощь. Комнату Астахова взъерошили и сравняли с землей.

— Новая, б***ь, ондатровая шапка! Отец подарил… — сокрушался Шоренко. — Я знаю, это Дроздов, сука. Надо обыскать вашу комнату!

— Зачем ему твоя шапка? — удивился Слава. — У него своя есть.

— Моя лучше. Или нарочно спрятал, чтобы мне подгадить. Как ты можешь жить с этим подонком? Пошли!

— Да он спит уже.

— Ничего, мы потихоньку.

— Что опять такое, Слав?.. — застонал Дроздов. — Что не угомонитесь никак?

— Ничего, спи. Андрей шапку потерял.

— Он без шапки пришел. — буркнул Вадим, накрываясь одеялом с головой.

— Точно?

— Да в шапке я был!

— Андрей, забей на шапку, у тебя самолет!

— Андрюха, я тебе как брату… — твердил Саша Астахов. — Найду. Выверну общагу наизнанку. Завтра же найду и вышлю курьерской почтой…

— Да ладно, хрен с ней, — поморщился Шоренко, — Слав, а ты куда оделся?

— С вами. В аэропорт.

— Нет. Ты не едешь. Как ты ночью доберешься назад? Проводи нас до машины — и все.

На крыльце снова обнялись. Шел плотный снег.

— Андрей, если у тебя срастется. Ты же вытащишь меня отсюда?

— Не вопрос. Буду жив — вытащу.

— Потому что… Если забудешь, я ведь тебя когда-нибудь найду.

— Чтобы плюнуть в морду?

— Обязательно.

— А как же карьера? Аспирантура?

— Как Бог даст.

Если бы троечнику филфака Смирнову нагадали бы второй диплом с отличием, а затем аспирантуру, Слава не то, что усомнился бы. Он бы вообще не понял, о чем речь. Он, конечно, знал такое слово «аспирантура». Но о смысле его как-то не задумывался. Особенно применительно к себе. Спецфакультет это изменил.

На одной из первых лекций Рюрикова сердито заметила:

— Тут я услышала, как наш факультет назвали девятимесячными курсами. Курсами! От наших же студентов услышала. Запомните — это вам не курсы! Это — полноценное высшее образование. С интенсивным изучением профильных дисциплин. Этот диплом обеспечит вам право на любую работу в контексте новой специальности. И даже на поступление в аспирантуру.

Слава запомнил. В таинственном слове «аспирантура» мигали заманчивые перспективы. Задержаться в столице еще года на. А там… Плюс общение с интересными людьми. С влиятельными людьми. Диссертация, научная карьера. Кафедра. Престиж. Спокойно, — остановил трезвый голос, — не верь ей. Это не для тебя. Ты — ноль из мухосранска. Ноль. И шансы твои нулевые. Никакой дядя Гера здесь не поможет. Согласен, забудем об этом на время. Для начала — просто хорошо учиться. Не хорошо, а отлично. Лучше всех. Красный диплом и ни баллом меньше. Затем: стать любимчиком Рюриковой… Невозможно. Она любит только себя. Полюбит. Больше личной преданности в глазах. Кроме того, она тебе нравится. Неужели? Нравится, нравится — это облегчает задачу. Только без перебора. И диплом писать у нее. Почему не у Запрудина? Потому. Его карьера сделана на много лет вперед. А у Рюриковой большие планы, ей нужны свои люди. Выращенные, обязанные ей. За таких она будет грызться.

К весне Славу открыто называли фаворитом Ольги Павловны. Он уверенно шел на красный диплом. И все-таки сомневался насчет аспирантуры. По слухам конкурс предстоял жестокий — тринадцать человек на место. И не каких попало человек. С мозгами и поддержкой. Иначе не совались бы. Хотя, чего он теряет? Только время. На работе воспримут кисло, да…

Окончательно Славу убедил Антон Ивашов. В конце мая они шли по Крымскому мосту. В театр или кино. Москва на закате розовела, будто пряник.

— Эх, неохота уезжать отсюда… — вздохнул Слава.

— Тебе-то чего вздыхать? — удивился Антон. — Ты что в аспирантуру не подал еще?

— Не. Шансы никакие. Пустая суета.

— Ну ты даешь! У тебя лучшие шансы в мире! Красный диплом, Рюрикова…

— И что Рюрикова? Оно ей сильно надо?

— Еще как. Подумай. Это ее факультет, эксперимент, первый год. Скептики есть, я уверен. Результаты успеха нужны до зарезу. И вот с этого факультета, ее — заметь — дипломник поступает в аспирантуру. Да она за такой результат всех порвет.

— А кто-нибудь с факультета подает?

— Пока один Дроздов.

— Дроздов?

— Ты разве не знал?

— Нет. И кто руководитель?

— Запрудин естественно.

Ах так, — подумал Слава, — Дроздов. Опять Дроздов. Ну ладно, сука, поборемся.

Назавтра он подал заявление в аспирантуру.]

10 октября, 1989

12:38