Срезающий время

Комнаты в гостинице были маленькими и плохо освещенными, как кладовки в коридоре, хотя моя, расположенная на втором этаже, судя по стоимости, наверно, была самой большой и светлой из всех. Горчично-желтые стены, разрисованные мазками красной краски, напоминавшими кровавые подтеки, видимо, были призваны создавать атмосферу уюта для уставшего от сражений ландскнехта, но никак не мирного путника. Однако совсем не это взволновало меня. В гостевой комнате было чуть теплее, чем на улице, но на этом и заканчивались ее преимущества перед пребыванием под открытым небом. Комната не имела никакого отопления, и даже несмотря на мягкий климат побережья, было зябко. Путешествие по холодному и ветреному из-за сквозняков пространству от кровати к окошку с устроенным там умывальником могло бы устрашить и Беллинсгаузена с Лазаревым, которым только предстояло открыть Антарктиду[73], и будь они сейчас здесь, еще неизвестно как бы оно вышло. Впрочем, эту причину, почему я пропустил этап умывания, мне пришлось осмысливать позже, так как, забравшись сразу в кровать с пологом на четырех столбиках и завернувшись в шерстяное одеяло, я тут же предался сну. Вздремнуть хотя бы часок, и пусть икнет каретный мастер, создавший чудо на четырех колесах, от путешествия в котором болит не только поясница, но и, пардон, кое-что пониже. Так как всю дорогу мне пришлось ехать с ровной спиной, словно проглотил железный лом, без возможности облокотиться или как-нибудь удобно устроиться. А все оттого, что на мягких подушках восседали Полина со своей служанкой и кошкой в корзине, и мне оставалось, скрипя зубами, следовать этикету.

Спустя час меня разбудили, и это было не приглашение к завтраку, – заказанные виконтессой блюда еще томились, – а возникший скандал под окнами гостинцы. Там и так было шумно, а собравшиеся вокруг зеваки еще больше распалили спорщиков, предвкушая переход от слов к делу. Казалось бы, самой судьбой или провидением это место предназначалось для многочисленных дорожно-транспортных происшествий, заторов и прочих мероприятий, неумолимо уничтожающих нервные клетки участников событий. Не знаю как во Франции, а уж у меня дома все подобные места, так называемые «временные узкости», неизбежно, с вероятностью больше или равной единице, приводят к появлению транспортного коллапса. По какому-то необъяснимому наукой закону, средства передвижения ломаются чаще всего там, где их поломка наносит максимальный урон движению. Но это полбеды, сама беда гораздо масштабнее: в этих местах чаще обычного встречаются упрямцы.

Прибытие экипажа новых постояльцев совпало с отбытием из города какого-то месье с замашками аристократа: судя по костюму и двухколесной коляске, им же управляемой, не особо богатого, но чересчур гордого и с непомерными амбициями. Последнее качество, видимо, и сыграло первую скрипку в начинающемся споре, кто кому должен уступать дорогу. И дело-то вроде совсем пустяшное, но отступать на несколько метров никто из спорщиков не собирался. Оппонент месье тоже был не лыком шит и через слово хватался за тяжелую трость, запретив кучеру «кукушки» идти на поводу у здравого смысла. Можно было смело утверждать, что оба они были выделанные по одному и тому же образцу. Каждый из них наследовал от отца те же добродетели и те же пороки, которые точно так же, передались их родителям от дедов и прадедов. И если ассоциировать их с двумя обладателями рунного шерстяного покрова из известной басни, повстречавшимися на узкой тропинке, то любой француз пояснит, что это весьма характерно для бретонцев. Это были люди упрямые, слишком независимые и слишком много уверовавшие в самих себя, надеявшиеся исключительно на себя и не считавшиеся ни с кем кроме себя. Таковы были спорщики, встречающиеся здесь повсеместно со времен незапамятных и до нашего времени. Наконец, нервы будущего постояльца не выдержали, и его противник опал на мостовую как озимые, получив набалдашником трости промеж глаз. И едва стоило этому свершиться, как на улице установилась тишина, а люди стали расходиться. В целом и общем дуэлянты во Франции измельчали. Еще полвека назад шпаги были остры, а несчастные случаи часты, теперь же спор решился чуть ли не дракой на дубинках. Проигравшего бедолагу тут же занесли обратно в гостиницу, а победитель, скорее всего, преспокойно туда же заселился, как только экипажи были разведены. Однако это было только началом истории. Посматривая по сторонам, я пытался понять, куда же мы заселились.