Срезающий время

– Из России, – медленно проговорил он, словно что-то пытался вспомнить, – ах, да! Знаете, у нас как раз находится под надзором какой-то русский. Он что-то проектирует в порту, и я думаю, если вы там окажетесь, даже сможете с ним пообщаться. Осмелюсь предположить, что для него встреча с соотечественником на чужбине станет исключительным событием.

– Интересно, а за что его…

– Предполагаю, что ничего существенного, – флегматично ответил Жан-Люк, – было б что-то серьезное, его б отправили в Брест. Если хотите, я, конечно, узнаю, но, насколько мне известно, самое злостное преступление здесь совершил некто Груар: украл козу.

– Непременно последую вашему совету, – сказал я и попрощался с Жан-Люком.

В принципе, потраченные несколько минут на составление каталога акций несуществующего предприятия не просто сэкономили мне уйму времени, а и пролили свет на одну аферу, в которую угодил сын графа со своим дружком. К тому же теперь я располагал хоть какой-то информацией о Еремееве. Так что все вышло более-менее удачно, и вместо прогулки я заглянул к Полушкину с братьями. Те приговорили прямо в номере огромную сковороду с омлетом и совершенно бессовестно играли в карты, попивая вино.

– Как устроились? – спросил я.

– Все лучше, чем в лесу, – ответил Иван Иванович. – А вы, Алексей Николаевич, узнали что-нибудь по Ефрему Михайловичу?

– Кое-что стало известно. Еремеева подрядили на какие-то работы в порту, и после завтрака желательно его разыскать.

– Тогда ждем команды, – ответил за всех Полушкин.

Вернувшись в номер, я попытался представить, каким образом Макларен сумел убедить такую кучу совсем не глупых людей вложиться в призрачные тюки с кружевом, приготовленные для отправки в Америку. И получалось, что чем больше процентов прибыли он обещал, тем более охотно шла публика. Второй вопрос, который не давал мне покоя, касался детальной описи вещей преступника, и в первую очередь не номеров акций, а шести имен и вписанных напротив них цифр. По-моему, Жан-Люк был далек от откровенности, но она мне особо и не требовалась. Макрон был одним из той шестерки, и теперь повод для разговора с ним появился. Вскоре в дверь моей комнаты постучались, приглашая спуститься в столовую. За столом восседала умиротворенная (очевидно, короткое путешествие не вызвало неприятия) Полина в ярком зеленом одеянии и необычном головном уборе: из тюрбана на ее голове торчали какие-то подозрительные засохшие листья и неестественно ярко-красные круглые ягоды, скорее всего, деревянные. Виконтесса благостно и вполне откровенно мне улыбалась, нетерпеливо поглядывая на стол, – проголодалась, наверное. Вскоре с кухни появилась Луиза, поторапливавшая мальчика-поваренка с огромным подносом, а за ним – служанка с какой-то тележкой. Полина развернула салфетку и красноречиво глянула на прислугу. Та начала расставлять блюда. Я внутренне напрягся, ожидая лицезреть отварные куски говядины, копченую свиную ножку или нежно прожаренную баранину в темно-коричневом соусе, но центральное место на столе заняло овальное блюдо с веером разложенной отварной морковкой. Остальное меню так же могло обрадовать разве что мою пару кролей, оставленную в Борисовке. Пышущие паром брокколи, месиво, похожее на тертую тыкву, тушеная капуста, яблоки с сельдереем и маленькая солонка. Отчего-то отсутствовал картофель, и не было ни кусочка хлеба. Ситуация сложилась крайне неловкая – весь стол был заставлен едой, а есть нечего. Я растерянно указал на капусту, и когда она оказалась у меня в тарелке, нерешительно покосился на Полину. Она с видимым наслаждением на лице вкушала морковь и тихо смаковала брокколи. Судя по всему, она была вполне довольна завтраком.

– Нельзя ли принести хлеба или хотя бы ваших знаменитых блинов? – осведомился я у расставившей кулинарные изыски служанки.

Та несколько недоуменно глянула на меня, как будто я попросил отбивную из крокодила, затем перевела взгляд на Луизу и опустила глазки.

– Хлеб на завтрак, – вдруг сказала Полина, – слишком тяжел для желудка.

Я окинул придирчивым взором довольно пышные формы служанки и сразу смекнул, что от морковно-броккольной диеты таких не наживешь. Да и лежавшая на пуфике Мурлыка радовала глаз блестящей шерстью и сыто округлившимися боками. Кто хоть немного понимает в котах и их несносном характере, знает, что такое довольство жизнью у них можно наблюдать только после близкого знакомства с плошкой сметаны или добрым окунем, а лучше и тем и другим.

– Морковь не лучший друг мужчины, – твердо заметил я, – даже отварная.

И обращаясь к Луизе, приказал:

– Подайте два яйца всмятку, копченую грудинку и гречишных блинов с утиной вырезкой и медом. Я не собираюсь портить себе завтрак.

– Как прикажете, монсеньор, – проворковала Луиза.

Когда требуемое оказалось на столе и завтрак превратился из бутафорского в вполне осязаемый, я поинтересовался у Луизы, кто такой Жан-Люк.

– Месье Видлэн уже второй раз приезжает в наш город в этом году, – сообщила Луиза. – И всегда его сопровождают какие-нибудь неприятности. Я уже сожалею, что он выбрал мою гостиницу.

– Отчего так?