Срезанные цветы

– Я ищу везде, где только можно. А если ты знаешь, где именно искать, подскажи.

– Не знаю я… пока…

– Ну вот, – сказал следователь.

Однако слово «пока», которое обронила подруга детства, согрело его душу. Оно может значить, что Волгину заинтересовало дело и она будет думать о нем.

Глава 3

Прошло еще два дня, а в среду поздно вечером на полу своей гримерной была обнаружена актриса Марианна Завадская. Наткнулась на нее уборщица. Охранник, прибежавший на вопли женщины, убедился, что актриса мертва, и вызвал полицию. На полу рядом с убитой лежала алая роза. И дело, недолго думая, передали Наполеонову.

После опроса других актеров, директора театра и обслуживающего сцену персонала выяснилось, что все в этот вечер были уверены, что Марианна благополучно покинула театр.

На вопрос полиции о том, кто заходил в гримерку актрисы после спектакля, был получен неутешительный ответ: к Марианне после каждого спектакля ломились толпы поклонников, и она с удовольствием купалась в их обожании.

Позднее удалось выяснить, что явных врагов у Завадской не было, но в театре ее многие недолюбливали из-за вздорного нрава и пренебрежительного отношения к коллегам.

– Понимаете, – сказала старая, заслуженная актриса этого театра, – Марианна считала себя гениальной актрисой, чуть ли не второй Сарой Бернар или Ермоловой, а остальные, по ее мнению, были где-то там, внизу, возле ее пьедестала.

Естественно, такое отношение не вызывало восторга у других актеров. Но Завадскую это нисколько не смущало. Главный режиссер театра Герман Павлович Кольцов нехотя подтвердил, что у Марианны действительно была несколько завышенная самооценка. И сразу добавил, что Завадская имела на это полное право, так как была и талантлива, и красива. На прямой вопрос, был ли он любовником Завадской, Кольцов ответил, что не был. Но у Марианны имеется постоянный то ли друг, то ли спонсор. Это Марк Захарович Полуянов.

– Вроде я где-то слышал это имя, – пробормотал следователь.

– И немудрено, – отозвался режиссер, – он владелец местного консервного завода и одного из крупнейших супермаркетов.

– Понятно, – сказал Наполеонов, недолюбливавший супермаркеты и привыкший к тому, что его мама Софья Марковна покупает продукты на рынке.

Однако с Полуяновым разговаривать ему придется все равно, и он решил не откладывать дело в долгий ящик. Марк Захарович Полуянов сразу отозвался на звонок следователя и предложил встретиться в его конторе. Так и сказал – в конторе.

Это вызвало у следователя некоторую симпатию к промышленнику – значит, не повелся мужик на густую пену иностранных слов типа «офис», «лизинг» и так далее. Контора Полуянова находилась в двухэтажном кирпичном здании на территории консервного завода.

Охранник тотчас пропустил Наполеонова, проинформировав хозяина, что к нему прибыл следователь. Кабинет Марка Захаровича располагался на втором этаже. Секретаршей оказалась не длинноногая большегрудая дива в короткой юбке, а степенная дама предпенсионного возраста в строгой серой юбке, кипенно-белой блузке и двубортном пиджаке из такой же ткани, что и юбка. Увидев Наполеонова, она тотчас поднялась, сказала, что Марк Захарович ждет его, и проводила следователя до двери кабинета.

Полуянов оказался несколько грузноватым мужчиной лет шестидесяти с крупными чертами лица, почти квадратным подбородком, седыми, но все еще густыми волосами. Его темно-карие глаза смотрели внимательно, но ненавязчиво. Увидев Наполеонова, он едва привстал из своего кресла и жестом пригласил следователя садиться.

– Говорить мы с вами будем о Машеньке, – неожиданно мягко сказал он.

– Да, о Марианне Завадской, – кивнул следователь и добавил: – Хочу заранее предупредить, что некоторые мои вопросы могут показаться вам нескромными, но задам я их не ради любопытства.

Полуянов махнул рукой и поморщился как от зубной боли:

– Приступайте.

– Как давно вы знакомы с Марианной Завадской?

– Десять лет.

– Вы были ее другом или любовником?

– Сначала другом… – выдохнул Полуянов и, не дожидаясь наводящих вопросов следователя, стал рассказывать: – Мы познакомились с Машей, когда я искал актрису для рекламы томатного сока. Она пришла на собеседование.

Наполеонов мысленно поаплодировал Марку Захаровичу за то, что тот не сказал «на кастинг».

Полуянов тем временем продолжал:

– Я к тому времени уже пять лет был в разводе, мои дочери выросли и жили за границей, бывшая жена – там же с одной из дочерей. Короче, я был абсолютно свободен, но, если бы даже и был женат… Я с первого взгляда запал бы на Машу. Она была необыкновенной девушкой – искренней, доверчивой и открытой навстречу миру.

Наполеонов не перебивал, хотя коллеги и режиссер охарактеризовали ему Завадскую несколько иначе.

– Я не взял Машу рекламировать сок, – звучал меж тем голос Полуянова, – я пригласил ее в ресторан, и она согласилась. В тот же вечер я предложил ей свое покровительство.

Марк Захарович усмехнулся.