Срезанные цветы

– Маша спросила: «Хотите, чтоб я спала с вами?» Я даже немного растерялся после ее вопроса, но ответил честно, что хочу, но не настаиваю. Она спросила, в чем будет заключаться мое покровительство. Я ответил, что помогу ей устроиться в театр и стать одной из ведущих актрис. Она подумала несколько минут и сказала, что согласна, но попросила дать ей время привыкнуть ко мне. Я согласился, понимая, что гожусь Маше в отцы, и не каждая девушка может так сразу стать любовницей человека, которого практически не знает.

Полуянов замолчал. Следователь догадывался, что хозяин кабинета ушел в свои воспоминания, и не торопил его.

– Я стал ухаживать за Машей, заваливал ее подарками, цветами, драгоценностями, купил ей квартиру, обставил ее, вскоре у нее появилась своя иномарка. Как обещал, я устроил Машу в театр. Моя девочка, – проговорил он с особой теплотой в голосе, – завоевала признание зрителей уже после первой премьеры. Маша оказалась по-настоящему талантливой.

Полуянов сделал паузу, и следователь снова терпеливо ждал продолжения его рассказа.

– Через полгода мы стали любовниками, – наконец заговорил он, – еще через год у нас родилась дочь.

– Дочь? – не смог сдержать удивление Наполеонов.

– Да, прелестный ребенок, – мягко улыбнулся Полуянов.

– И где она теперь?

– Живет, ни в чем не нуждаясь, под присмотром моей младшей сестры. Маша не хотела афишировать рождение ребенка, и я не стал настаивать, – проговорил он, – тем более что на появлении малышки настоял именно я. Я очень хотел от Маши ребенка. Вы меня понимаете?

Если Наполеонов и не понимал Полуянова, то не стал его разочаровывать и коротко кивнул.

– Вот, наверное, и вся наша история… – вздохнул Марк Захарович.

– А вы не замечали, что с приходом успеха характер Марианны стал портиться? – осторожно спросил следователь.

– Напели уже? – грустно усмехнулся Полуянов.

Наполеонов промолчал.

– Конечно, Маша стала больше о себе понимать, – проговорил Марк Захарович, – но ее можно понять: она молода, хороша собой, талантлива, и успех слегка вскружил ей голову.

– А с дочерью Завадская часто виделась?

Хозяин кабинета помрачнел и ответил неохотно:

– Я уже сказал вам, что Маша скрывала рождение ребенка. Да и времени у нее для посещений не было.

– А вы часто посещали свою дочь?

– Конечно! А как же?! Машенька очень любит своего папочку, – проговорил он с гордостью.

– Машенька?

– Да, мы назвали дочь Марией.

– Насколько мне известно, Завадская по паспорту Марианна.

– Да, это я ее зову Машей. Звал… – поправился он.

– Дочь носит вашу фамилию?

– Да, я же сказал, что очень хотел этого ребенка.

– Как вы думаете, у Завадской были враги?

Полуянов покачал головой:

– Нет, не думаю, Маша никогда не жаловалась.

– Но не секрет, что она не ладила с коллегами.

– Что значит, не ладила? – спросил Полуянов. – Она не ссорилась с ними, просто некоторые из них страшно завидовали Машеньке.

– Зависть может быть опасным чувством, – заметил следователь.

– Если вы намекаете, что кто-то из них убил Машу из зависти, то выкиньте это из головы.

– Почему же, по-моему, неплохая версия, – невинно заметил следователь.

– Пустая трата времени! Ни артисты, ни режиссер, ни тем более обслуживающий персонал не могли убить Машу.

– У вашей протеже были любовники?

– Что?! – взревел Полуянов, приподнимаясь в кресле и весь краснея, как переспевший помидор. – Что вы себе позволяете?!

– Марк Захарович, я с самого начала предупреждал вас, что некоторые мои вопросы могут вам не понравиться, но я обязан их задать, – ровным голосом проговорил следователь.

– Черт вас побери! – выругался хозяин кабинета и опустил свое тяжелое тело обратно в кожаное кресло. – Не было у Маши любовников!

– Почему вы в этом так уверены?

– Это мое дело.

– После того как Завадскую убили, это стало делом следствия. Вы следили за ней? – напрямую спросил Наполеонов.

– Нет. – Полуянов покачал головой и опустил глаза. Он минуты две сосредоточенно рассматривал свои ногти, потом тихо сказал: – Машу мало интересовали интимные отношения.

– Вот как? Но ведь она молодая женщина? – недоверчиво проговорил следователь.

– Вы просто не представляете себе, что значит быть настоящей актрисой. Все ее силы, весь темперамент забирала сцена.

Наполеонов мог бы привести в пример немало актеров, в чьей гениальности не сомневался весь мир, однако за ними тянулся длинный шлейф любовных похождений, но он не стал этого делать. Вместо этого он спросил:

– Но наличие толпы поклонников у Завадской вы отрицать, надеюсь, не станете?

– Не стану, – кивнул Полуянов, – но это были поклонники ее таланта.

– Извините, Марк Захарович, но очень часто восхищение талантом переходит в пламенную страсть к кумиру. Иначе чем объяснить, что поклонники тащат из примерки интимное белье кумиров и чуть ли не на кусочки рвут на них одежду.

– Это все страсти недоумков, – отмахнулся Полуянов, – такие бывают у эстрадников. У театральных актрис совсем другие поклонники.

Наполеонов мысленно не согласился с его точкой зрения, а вслух спросил:

– То есть у Завадской не было никаких происшествий типа сноса головы у кого-то из почитателей?