Срезанные цветы

– Маргарита, – Решетникова печально улыбнулась, – любила выезжать на природу запросто, ей нравилось спать в палатке, купаться в реке, готовить на костре.

– Но она ведь была обеспеченной дамой, бизнес-леди.

– Ну и что? В душе Маргарита оставалась все той же девчонкой, любившей оторваться от цивилизации и побыть дикаркой. Понимаете? – обратилась она к следователю.

– Понимаю. Скажите, Клавдия Александровна, вы одобряли желание подруги связать свою жизнь с мужчиной намного моложе нее?

– Не то чтобы я это одобряла, – замялась женщина, – но и не осуждала.

– Почему?

– Маргарита была счастлива с Виталиком…

– Они не ссорились в последнее время?

– Нет! То есть я не знаю…

– Клавдия Александровна, я должен вас предупредить, что дача ложных показаний наказуема.

Женщина опустила голову.

– Вам перед моим приходом позвонила Ольга Куконина и попросила сказать, что Маргарита собиралась расстаться с Виталием.

Женщина смущенно кивнула и тут же горячо заговорила:

– Но вы и Оленьку поймите, каково ей было видеть, что мать, точно девочка, резвится с парнем, который старше самой Оли всего на два года.

– А что здесь такого особенного? – выказал следователь непонимание. – Вон, звезды выходят замуж за женихов, что их на двадцать и на тридцать лет старше или моложе – и ничего.

– Так то звезды, – вздохнула Решетникова.

– Значит, ваша подруга не собиралась бросать Виталия Артемьева?

Свидетельница тяжко вздохнула и покачала головой.

– Вы не знаете, было ли у Маргариты Кукониной завещание?

– Не знаю, мы никогда не разговаривали на эту тему.

– Однако существует оно или нет, наследниками станут дети Кукониной.

– Естественно, – согласилась Решетникова.

– Вы знали, что Маргарита и Виталий составили брачный контракт?

– Знала, Маргарита сказала, что это Виталик настоял, мол, очень он щепетильный, не хочет выглядеть в ее глазах альфонсом.

– И как она к этому отнеслась?

Решетникова пожала плечами:

– Весело отнеслась, смеялась очень.

– Но контракт заключать не отказалась?

– Нет. Она надеялась, что, узнав о брачном контракте, Альберт и Оля перестанут воспринимать Виталия в штыки.

– Но они не перестали?

Свидетельница снова покачала головой, а потом спросила:

– Вы найдете тех, кто убил Маргариту?

– Приложим все усилия. А вы, Клавдия Александровна, кого-нибудь подозреваете?

– Да кого же я могу подозревать? – искренне удивилась она.

– Значит, вы не думаете на Виталия Артемьева?

– Зачем ему это? – тихо вздохнула Решетникова. – Женившись на Маргарите, он бы как сыр в масле катался, а так… – Она махнула рукой.

– Виталий и Маргарита жили в квартире Кукониной?

– Да.

– Надо думать, что теперь ему придется оттуда съехать?

– Я думаю, что его уже съехали…

– То есть?

– Оля и Алик на порог материной квартиры его больше не пустят.

– А как же вещи?

Свидетельница пожала плечами:

– Не знаю, может, на улицу вынесут…

– Даже так, – проговорил следователь и распрощался.

Уже на пороге он обернулся и спросил:

– Маргарита Куконина никогда не говорила вам, что ей угрожают?

– Нет.

– Может, у нее были проблемы в бизнесе?

– Насколько я знаю, нет. А у нас с Маргаритой друг от друга тайн не было. Если бы у нее появились проблемы, она бы мне сказала. И потом, у нее очень хороший юрист. Петр Яковлевич Тепличный. Поговорите с ним.

– Спасибо, непременно поговорю.

Тепличный – сухопарый мужчина с острым подбородком и в очках – не смог порадовать Наполеонова новой информацией. Он не скрывал своей озабоченности дальнейшей судьбой фирмы и не выказывал ни малейшей симпатии к детям Маргариты Кукониной, зато о Виталии Артемьеве отозвался достаточно тепло и заявил, что из этого парня будет толк.

– Опять несолоно хлебавши, – бурчал себе под нос Наполеонов. Он напоминал себе, что отрицательный результат – это тоже результат, но успокоиться не удавалось.

Вечерело. Длинные тени деревьев легли на тротуар. Ветер лениво шуршал молодой листвой. С реки тянуло прохладой, и где-то совсем рядом пахло какими – то цветами. Наполеонов собрался уже на все махнуть рукой до завтрашнего утра и поехать домой спать, как завибрировал его сотовый.

Глава 6

– Александр Романович, вы где? – спросил голос в трубке.

– По пути домой, – буркнул недовольный следователь.

И предчувствия его не обманули…

– Разворачивайтесь и поезжайте на Онежскую, 28, квартира 14. Группа уже там.

– Почему я? У меня дел невпроворот!

– Так это по вашему делу. Опять женщина с розой.

– Черт! – выругался Наполеонов и отключился.

Возле дома на Онежской стояли машины «Скорой» и полиции. Внизу дежурили двое полицейских.

– На четвертом этаже, – сказал один из них следователю, Наполеонов кивнул и вошел в подъезд.

На лестнице пахло сердечными каплями, и чем выше он поднимался, тем сильнее был запах.

Дверь была слегка приоткрыта, из-за нее доносились голоса.

Явственнее всех звучал бас Незовибатько. Хотя Афанасий Гаврилович всегда старался говорить тихо, это ему никогда не удавалось. Наполеонов вошел в квартиру, в прихожей его встретил один из оперативников и указал на комнату, из которой и доносились голоса.