Срочно требуется царь

Заводить любовницу ему и в голову не приходило - в его памяти все еще жил ужас от тирании Газелии, и он не сомневался, что новая пассия будет пытаться вертеть им точно так же, а еще одной серии дутых губок, стремительно превращающихся в губки, отверстые в истерике и призывающие все несчастья Белого Света на его белобрысую голову, он точно не вынесет. Следовательно, всю неизрасходованную энергию царь тратил на... государственные дела, погружаясь в них все больше и больше. Тем самым он все сильнее отдалялся от Белолуги и даже перестал с ней гулять каждую ночь перед сном по саду, чем несказанно огорчил "милую феечку". Теперь ее будни были полны слез в подушку¹⁹, что никак не способствовало сближению с супругом.

Тем временем сабрумайское княжество, всерьез обеспокоенное донесениями дворцовых шпионов о все новых и новых планах соседа касательно укрепления линии обороны и распределении войск для подстраховки от всевозможных случаев нападения извне, отправило в царство Костей специального посла, уполномоченного собрать любыми путями сведения о настоящих намерениях его величества Нафтанаила Третьего касательно военных действий в целом и против их княжества в частности.

Судьбе было угодно, чтобы господин специальный посол, запланировав выпытать информацию с помощью особой смеси легких ядов, приготовил первую порцию отравленных бананов в шоколаде²⁰, но те необъяснимым образом исчезли из его личных покоев и в результате были преподнесены юной фрейлиной рыдающей царице, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

Откушав половинку одного банана, монархиня занемогла. Обеспокоенные фрейлины вызвали доктора, которому ничего не оставалось, как в бессилии развести руками - противоядия против неизвестного яда он не мог предложить. Белолуга промучилась два дня, мечась по постели в горячке и время от времени теряя сознание, память и ощущение реальности. Царь, убитый горем, все это время провел с ней, полностью забросив государственные дела и держа жену за руку, перемежая нежные слова горестными всхлипами. Все раздражение и недовольство улетучились, будто их и не было, он снова чувствовал себя заново влюбленным в "лунную принцессу его мечты", как в первый день их знакомства.

Периодически приходя в себя, Белолуга неизменно видела супруга у своей постели и то горячо признавалась ему в любви, клялась в вечной верности и обещала, что скоро уже поправится, то ругала его за заброшенные дела государственной важности. Когда же она в последний раз обрела сознание и со словами "я вижу свет... как красиво... будто луна указывает мне дорогу!.." испустила дух, царь был поистине безутешен и на чем свет стоит проклинал себя, что так мало уделял время супруге, пока она еще была жива. Его первым распоряжением было казнить заговорщиков, посмевших пронести яд в монаршьи покои. Господину специальному послу удалось выйти сухим из воды и благополучно удалиться в сабрумайское княжество, так и не выяснив ничего путного о военных планах Нафтанаила. Безутешные бароны Орли вместе с графами Ортель, породнившиеся к тому времени путем женитьбы, уехали из столицы, не дожидаясь позволения царя.

Третья жена - Елания Ормэ

Траур по второй царице, властвовавшей чуть менее двух лет, длился полгода и не закончился бы и на этом, если бы не неусыпно пекущиеся о благе царства члены Дворянского Совета. Выждав максимально приличествующее²¹ время для возобновления переговоров о женитьбе, они собрались с духом и в третий раз осмелились напомнить его величеству о священном долге перед короной. Царь, на удивление, отреагировал тихо, без вспышек гнева и истерик, чем немало удивил²² благородных лордов. Казалось, его более не интересуют дела сердечные, а исключительно государственные, которым он и посвятил все свое время, хотя было немало претенденток утешить правителя после тяжелой утраты²³. Но никто не мог сравниться с образом Белолуги, который Нафтанаил постоянными накручиваниями и самобичеваниями вознес до практически ангельского, а посему - недостижимого для обычной живущей смертной.

Тем временем советник Костей, уже успевший проникнуть в ближайшее окружение царя и ставший одним из его доверенных лиц, решил взять дело в свои руки. После второго инцидента с царицей практически вся знать разъехалась под разными благовидными предлогами, и старый состав двора наполовину сократился. Менее знатные дворяне увидели в этом свой шанс обратить на себя внимание монарха и стали потихоньку заполнять образовавшуюся брешь.

Одним из таких дворян был виконт Ормэ, имеющий дочь Еланию на выданье. Ее-то, как девицу "благовоспитанную и строгих нравов" и заприметил Костей. После коротких переговоров с папашей Ормэ²⁴ и чуть более продолжительных - с Нафтанаилом²⁵ состоялась свадьба, причем на этот раз царь умудрился проигнорировать обычай прошения руки у родителей, все устроил Костей задним числом.