Срок

Но я промолчала. Я смягчилась. Из-за того, что ему было невозможно угодить, мистер Облом являлся одним из моих любимых клиентов. Кроме того, я не хотела выслушивать в очередной раз, что ему осталось читать всего десять лет или около того. Он всегда спешил и хотел, чтобы я бросила все дела и занялась им. Он – один из проклятых смертных, сущий Тантал, чей литературный голод невозможно утолить. Он прочитал все книги по крайней мере по разу. Поскольку он начал читать запоем с шести лет, сейчас художественная литература, которая могла бы его порадовать, у него заканчивается. Мне нравится нелегкая задача продавать ему книги, и я сначала, как обычно, попыталась заинтересовать его историей, политикой и биографиями. Я знала, что он согласится только на художественную литературу, но спор для него – шанс выплеснуть беспокойство по поводу того, что он может прочитать дальше. Он огрызнулся и принялся отмахиваться от предлагаемой мною литературы, основанной на фактах.

Вошла Асема и попыталась помочь.

– Ну хорошо, – твердо сказала она ему, – но вот это вы непременно должны прочитать.

И прежде чем я успела ее остановить, она протянула покупателю «Узкую дорогу на дальний север» Ричарда Флэнагана. Мучительное чтение о военнопленных, работавших до смерти, чтобы построить железную дорогу через непроходимые джунгли. Мистер Облом не просто отмахнулся от романа, он поднял руки, чтобы защититься от него.

– Это уже чересчур, – проревел он.

– Ну а как насчет такой книги?

И с этими словами Асема протянула ему роман «Каждый умирает в одиночку» Ханса Фаллады.

– Это скорее история Второй мировой войны, – сказал он, возвращая книгу.

– Да, – согласилась Асема, – но это то, о чем мы все должны знать, верно?

Он пристально посмотрел на Асему, а затем произнес с недоверчивым презрением:

– Вы что, издеваетесь надо мной? Дорогая, я был там.

Асема посмотрела на него с внезапным напряжением.

Он кивнул ей в ответ и сверкнул глазами.

Она ответила тем же.

– Где «там»?

– Мой отец был солдатом, а моя мама была немкой. Они влюбились друг в друга. Я родился. Когда она пробиралась через завалы после войны, я ехал на ней верхом. В конце концов отец женился на маме, и мы переехали сюда. Теперь довольны?

– Более чем, – пробормотала подавленная Асема.

Дело не в том, что он хочет вымышленных историй со счастливым концом. Он ненавидит счастливые концовки. Вот и сейчас он повернулся ко мне, отпуская Асему щелчком пальцев. Мистер Облом носит очки с толстыми стеклами, у него блестящие молодые золотисто-карие глаза, длинное угловатое лицо с широкой челюстью, мрачная линия рта. У него густые седые волосы, подстриженные очень коротко. Его руки необычны – длинные и узкие, с тонкими запястьями. Когда он с жадной целеустремленностью перебирает книги, его пальцы проворны и голодны. Взяв книгу, он задерживает дыхание и либо резко выдыхает после прочтения первой страницы, что является сигналом неодобрения, либо вообще без звука переворачивает ее. Как правило, если первые страницы его удовлетворяют, он проглотит всю книгу. Он не бросит читать, даже если возненавидит книгу.

Теперь я стояла рядом с ним, подсчитывая успехи и неудачи последних нескольких месяцев. Тони Кейд Бамбара и Исигуро, да, весь Мураками, да, а также Филип Рот, Джеймс Болдуин и Колсон Уайтхед. (К черту. Читал это сто раз.) Яа Гьяси, да, Рэйчел Кушнер, да, и В. Г. Зебальд, но больше никаких загадок, ибо он жалуется, что становится из-за них маньяком. Месяц назад я подсунула ему «Ангелов» Дениса Джонсона, которые ему очень понравились. Он попробовал «Дерево дыма» и отчитал Джонсона за то, что тот изнуряет его доказательствами тщательных исследований, хотя, по его словам, он заметил места, где книга на самом деле была довольно хороша. Затем я вложила в его руки «Сны поездов» того же автора. Он вернулся и посмотрел на меня, стиснув зубы.

– Что еще у вас есть из написанного этим парнем?

Это говорило о том, что он чрезвычайно тронут. Так продолжалось неделю. Теперь он закончил всего Джонсона. Мы в беде. Если я продам ему книгу, которая не понравится, мой любимый клиент вернется с обиженным видом, а его голос будет обманутым и скрипучим.

Что же ему понравится?

Я достаю с полки «Начало весны» Пенелопы Фицджеральд. Он ворчливо покупает. Гораздо позже в тот же день, как раз перед закрытием магазина, мистер Облом возвращается. В конце концов, «Начало весны» – короткая книга. Он яростно сжимает в руках экземпляр шедевра Фицджеральд под названием «Голубой цветок» и уносит его прочь.

Перепутали

Катери позвонила в мой выходной день. Наш городской телефон не указан в телефонном справочнике, но именно его номер она и набрала. Вероятно, нашла в записной книжке своей матери. Как я поняла, Катери не ведет светских бесед. Но ее внезапно возникшее настойчивое желание тесно пообщаться стало неожиданностью.

– Что-то случилось, – сообщила она.

– Вы, должно быть, ошиблись номером.

– Нет, это Катери. Что-то случилось.