Срубить дерево

Он гордо встал и начал читать про Ахилла и Гектора. Первое предложение он одолел без запинки, на втором стал спотыкаться. Слова точно расплывались; Ронни поднес учебник к глазам, но все равно ничего не смог разобрать. Он видел написанное как сквозь толщу воды и продолжал запинаться.

Мисс Смит стояла рядом с длинной линейкой, и ее лицо вдруг сделалось некрасивым. Она выхватила у Ронни книгу, швырнула на парту, схватила его за руку и обрушила линейку ему на ладонь. Боль прошила его насквозь, а линейка опускалась снова и снова.

Ронни заплакал.

После долгого тяжелого дня директору нисколько не хотелось беседовать с Медоузами. Пойти бы скорее домой, принять ванну, настроить хорошую телеэмпатическую программу и забыть обо всем – но что же делать, беседы с разочарованными родителями входят в его обязанности. Если б он знал о визите Медоузов заранее, попросил бы записать их на завтра, а теперь уже поздно.

– Пусть войдут, – устало бросил он в интерком.

Супруги Медоуз, судя по личному делу Ронни, работали на конвейере. Представителей рабочего класса, производящих к тому же на свет нестабильных детей, директор терпел с трудом. Он хотел даже направить свет им в глаза, но воздержался.

– Вас уведомили, что у вашего сына все хорошо, – сказал он неодобрительно, когда они сели. – Не было нужды приезжать.

– Так мы это… беспокоимся, сэр, – сказал мистер Медоуз.

– О чем, собственно? Как только вы заявили, что он пропал, я сразу сказал, что мы попытаемся подключиться к его эмпатике и перехватим его здесь, как только он явится. Дети такого типа всегда возвращаются, но мы, к сожалению, не можем классифицировать воспитанников до посадки их в доставочный поезд: это значило бы преждевременно нарушить эмпатическую иллюзию. Разрушение иллюзий после интеграции ребенка в реальность – забота родителей. Мы не можем заниматься всем нашим потенциальным браком, пока ребенок не убегает, доказывая тем самым, что мы допустили брак…

Потухшие глаза миссис Медоуз на миг загорелись.

– Ронни не брак, он просто чувствительный мальчик.

– У вашего сына, миссис Медоуз, ярко выраженный эдипов комплекс, – отрезал директор. – Любовь, которую мальчик должен чувствовать к вам, он перенес на вымышленную учительницу. Подобные аномалии, к сожалению, невозможно предугадать, но вполне возможно исправить, когда они обнаружатся. Вернувшись к вам после корректирующего лечения, ваш сын, ручаюсь, больше не убежит.

– А это корректирующее лечение… болезненно? – спросил мистер Медоуз.

– Разумеется, болезненно, но не в смысле объективной реальности.

Директор терял терпение. Правая рука подергивалась, предвещая приступ – все из-за этих чертовых пролетариев. Мало им того, что их избавили от забот по воспитанию детей, еще и на их идиотские вопросы изволь отвечать. Он встал и обошел вокруг стола, стараясь отвлечься.

– В нашей образовательной системе применяются только цивилизованные методы. Мы избавим вашего сына от его комплекса, и он будет жить с вами, как нормальный американский мальчик. Он должен всего лишь возненавидеть учительницу, которую любит – просто, не так ли? Как только это произойдет, долина в его глазах утратит свою извращенную притягательность, и он, как все нормальные дети, будет вспоминать ее лишь как место, где ходил в начальную школу. Воспоминание это будет приятным, но всепоглощающее желание вернуться туда пройдет.

– А не повлияет ли это дурно на мальчика? – робко спросил мистер Медоуз. – Я читал, что всякое вмешательство в естественную любовь ребенка к родителям – или к тем, кто их замещает – может оставить, так сказать, шрамы…

Директор побагровел. Теперь уже и в виске стучало, а рука зудела вовсю: приступа точно не миновать.

– Иногда мне просто интересно: чего вы все, собственно, ждете от системы образования? Мы забираем ваших отпрысков, как только они рождаются, чтобы вы могли работать полный день и пользоваться всеми благами, которыми вас наделила цивилизация. Мы заботимся о них. Дети получают не только начальное образование, но и эмпатическую среду, включающую в себя лучшие элементы «Тома Сойера», «Ребекки с фермы Саннибрук»,[10] «Детского цветника»…[11] Мы используем новейшую автоматику для здорового роста и подсознательного обучения ваших детей. Лучшего образовательного инкубатора попросту нет! Называйте его механической утробой, если угодно – наши противники выражаются именно так, – но нельзя отрицать, что наши учебные заведения вполне успешно готовят детей к средней школе и колледжу.

Мы делаем для вас все, что можем, однако вы, мистер Медоуз, имеете самонадеянность сомневаться в нашей компетентности! Вы просто не понимаете, как вам повезло. Как бы вам понравилось жить в середине двадцатого века, до изобретения учебного инкубатора? Чтобы ваш сын учился в муниципальной школе и весь день задыхался в переполненном классе? Как бы вам это понравилось, мистер Медоуз?

– Да я только… – заикнулся тот.

Но директор уже кричал в голос, и Медоузы испуганно вскочили со стульев.