Сшитое лицо

Рыча от ярости, ослепшая от яркого дневного света, Айыына оказалась сидящей на спине кричащего от ужаса врага. Её глаза слезились от белого сияния и ничего не видели. Она вслепую, нащупав рукой ворот дохи шитолицего, прижала его к земле. Всю накопившуюся за эти дни боль и ярость она выместила на лежащем перед ней враге. Испустив истошный вопль, она обрушила на лежащего град ударов, и истерично била его топориком по голове, пока тот не перестал шевелиться. Брызги крови превратили ее лицо в маску демона. От перенапряжения, у нее перехватило дыхание и закружилась голова. Затылок шитолицего превратился в кашу, но она не видела этого. Убедившись, что враг не шевелится, она дрожа, нависла над ним, и находилась в некотором оцепенении. Находясь в прострации, она пыталась привыкнуть к ослепляющему свету. Как слепая, Айыына водила головой, словно пытаясь понять, кто она и где находится. Вдруг, она вздрогнула, и ее вновь охватил трепет. Она почувствовала что не одна. В нестерпимом сиянии, пробивающем даже сквозь закрытые веки, в мгновениях, когда она пыталась проморгаться – она увидела вокруг себя контуры чьих-то ног, а затем и очертания окруживших её людей. Много человеческих фигур! Вооружённых фигур. Она проклиная солнце, и слезящиеся глаза, завертела головой. У неё мелькнула мысль, что все это ей только кажется… Что они – плод её воспалённого сознания… Но они были реальны. Окружившие её полукругом множественные контуры человеческих тел, подсвечиваемые сзади ореолом сверкающего солнца. Рыча, и дрожа от вновь нахлынувшего на неё адреналина, она схватила с земли лежащий рядом второй топорик, и вскочила на ноги. Пригнувшись, и сжимая оружие, она закрутилась на месте. Как их много! С копьями, пальмами, с натянутыми и направленными на неё луками. Они заполонили всю площадку перед входом в пещеру, в центре которой стояла она. О, чертово солнце! Как оно слепит! Она не видела их лиц: слезящиеся глаза, залитые её потом и кровью, не давали ей рассмотреть нового врага. Но ей было неважно в этот миг, сколько их. Она не собиралась молить их о пощаде, просить, чтобы они оставили её в живых… Она испустила животный крик. Ярость и решимость переполняли её душу. Крутясь на месте с выставленными вперёд топориками, она была готова обрушить их на первого, кто рискнёт приблизиться к ней. Её тело тряслось, зубы выбивали мелкую дробь. Она была похожа на злобного духа, выскочившего из самых глубин нижнего мира. Залитое кровью лицо с белками полуслепых глаз, всклокоченные волосы…

– Айыына! Айыына! Доченька! – вдруг услышала она чей-то испуганный возглас. Её затуманенный мозг не сразу определил, что голос принадлежит кому-то знакомому, он слышался словно из какого-то далёкого призрачного мира, приснившегося ей в детстве.

– Айыына! – вновь услышала она. Секунды медленно тянулись одна за другой, и вдруг в её голове что-то изменилось. Слабость охватила ее тело. Она бессильно опустила руки со сжатыми в них топориками. Ей вдруг стало тяжело стоять, закружилась голова. Покачнувшись, она, пытаясь отогнать видение, встряхнула головой. Щурясь и моргая, она оглядела окруживших её людей и наконец узнала их. Испуганные лица людей её отца. Лицо Долгоона… Родное лицо отца… Её вновь качнуло от головокружения, но она устояла. Мысли в голове хаотично метались, и она все ещё не могла поверить что все закончилось. Свои! Ей вдруг стало неуютно, и стыдно за свой вид. Она захотела спрятаться и разрыдаться от нахлынувших чувств. Вдруг она вспомнила о Бэркэ, лежащем в пещере. Вздрогнув и покачнувшись, она вновь оглядев всех тревожным взглядом, хрипло выкрикнула:

– Идите за мной! – И бросилась обратно в пещеру. Октай, Долгоон и остальные, вскрикнув в изумлении, зовя её по имени, бросились за ней.

24. Стоящие под дождем