СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

В 1961 году, когда я впервые приехал в Алма-Ату и доверительно беседовал с руководящими работниками совнархоза, органа, созданного Хрущевым для управления экономикой республики, среди моих собеседников не оказалось ни единого этнического казаха. В конце 80-х годов три четверти, а то и больше руководящих деятелей, с кем мы имели дело, были казахами»[1172].

Этноэлиты настолько укрепили свое влияние и положение в республиках, что союзный центр был уже не способен посягнуть на их власть и интересы. Особенно красноречиво это проявилось, когда в декабре 1986 года Москва вместо смененного казаха Д. М. Кунаева, попыталась поставить первым секретарем ЦК Компартии Казахстана русского Г. В. Колбина. Неприятие этого решения казахской элитой было настолько велико, что не без ее влияния были организованы в Алма-Ате митинги с использованием насилия.

Одним из крупных достижений Советской власти, без преувеличения можно считать, высокий уровень образования нерусских народов, подготовку кадров с высшим образованием, а некоторые из них по этому показателю обошли русских. Однако подготовка национальных кадров велась без учета реальных потребностей народного хозяйства и общества. Никто в тот период не задумывался над вопросом о возможной избыточности национальных кадров. Многие из них теперь не находили себе применения, они оказывались невостребованными. Престижных и доходных номенклатурных должностей, тем более всем не хватало. Это создавало почву для усиления межэтнической конкуренции. Теперь, чтобы получить руководящую должность, нужно было ее отнять у представителя иноязычного населения. Поскольку русские среди них составляли подавляющее большинство, то, следовательно, это вело к противостоянию между «коренными» и русскими кадрами.

Этноэлита стремилась проводить политику по выдавливанию русскоязычных кадров из различных сфер общества. Делать русским карьеру в этих условиях становилось все труднее и, жизненных перспектив в республиках у них оставалось не много. Это было одной из главных причин их переселения в Россию. Тем более, если учитывать то, что в некоторых республиках антирусские настроения уже перестали даже скрывать. В центральные советские газеты приходили письма, в которых люди жаловались на то, что их подвергают унижениям и преследованиям на национальной почве. В частности, Л. Мельникова сообщала в «Правду»: «У нас в Арыси русских третируют, как хотят. За помощью, за бедой лучше ни к кому не обращаться, пожалуешься — себе хуже сделаешь. Все более-менее ответственные посты в руках казахов. Даже милиционеры открыто нам говорят: „Зачем приехали в Казахстан, возвращайтесь в свою Россию“»[1173]. Подобные письма приходили и из других республик. Работница завода из Ташкента писала: «У себя на предприятии мы часто говорим, что национализм в Ташкенте развивается с возрастающей силой. Все жизненно важные места здесь заняты узбеками, которые действуют по принципу: „ты — мне, я — тебе“. А мы, русские, как бедные родственники или еще точнее, как слуги. Если в первые годы после землетрясения нам открыто говорили: „Убирайтесь в свою Россию“, то теперь действуют по-другому. Все товары и продукты питания продают только узбекам через черных ход… Под моим письмом могла бы подписаться каждая русская женщина — работница, т. к. в обеденном перерыве, все разговоры ведутся только вокруг этих тем»[1174]. «Понятно, — пишет историк А. В. Шубин, — что такая „дружба народов“ приводила к постепенному оттоку русскоязычного населения из республик, в которые они были заброшены „великим переселением народов 30–60-х гг.“»[1175].

Социологические исследования, проводившиеся в различных регионах СССР в начале перестройки, обнаружили, что около 1/3 занятого населения считали, что национальность человека влияет на его продвижение по работе (в Киргизии — до 50 %, в Грузии — 35 %, в Башкирии — 26 %, Татарии — 25 %, Литве — 27 %, Львовской области — 27 %). Опрашиваемые, в частности, указывали на существующую, по их мнению, зависимость между национальной принадлежностью и возможностью поступить в вуз. По среднеазиатскому региону такого мнения в среднем придерживались 49 % занятого населения, в Башкирии — 38 %, в Грузии — 33 %, Литве — 24 %, Львовской области — 28 %. Характерно, что в республиках чаще всего указывали на связь между национальной принадлежностью и возможностью поступления в вуз русские и другие представители «некоренного» населения[1176]. Все это говорит о том, что в национальных республиках были созданы условия для неравенства между людьми разных национальностей. «Титульная» нация стала доминировать над представителями «нетитульной». Особенно это стало проявляться с начала 1970-х гг.