СССР: от сталинского восстановления к горбачевской перестройке. Вторая половина 1940-х – первая половина 1980-х гг.

Инициативы СССР по замораживанию размещения ракет средней дальности в Восточной Европе, односторонний мораторий на испытания ядерного оружия, а также визит Горбачева во Францию, имели положительный международный резонанс. Отношение европейских государств к нашей стране в определенной степени улучшилось, снизился градус напряженности в мире. Однако невозможно было существенно улучшить отношения в мировом масштабе без улучшения советско-американских отношений. Можно согласиться с Шеварднадзе, который тогда отмечал: «как ни круги — выходило, что без нормализации советско-американских отношений мы ничего не добьемся»[1963].

Политика Рейгана была направлена на экономическое изматывание Советского Союза через гонку вооружений. Поэтому улучшение отношений с СССР не отвечало этой стратегической задаче, тем более американская администрация предполагала перенести гонку вооружений в космическое пространство. В свою очередь экономические и технологические возможности не позволяли нашей стране вести на таком уровне гонку вооружений. Вот почему советские руководители Андропов, Черненко, а теперь и Горбачев выступали категорическими противниками СОИ. «Когда разговор доходил до СОИ, для Горбачева ужасной была сама мысль о том, что мы должны включиться в эту гонку вооружений на уровне стратегической оборонной инициативы, пытаясь сделать то, что и США: космические программы, космическое оружие и т. д.», — вспоминал А. А. Бессмертных[1964].

Обращает на себя внимание тот факт, что именно в это время в американской печати была развернута кампания, создающая впечатление, что в области системы стратегической оборонной инициативы достигнут уже весьма существенный прогресс, чего на самом деле не было[1965].

Советское руководство было напугано не на шутку программой СОИ, хотя серьезных оснований для этого еще не было. Отсутствовало реальное представление о степени разработанности этой программы. Несколько раз данная проблема обсуждалась с приглашением ученых-ядерщиков и экономистов. Они, как отмечает Шеварднадзе, считали, что «если экономика… позволит и если не сразу, допустим, всю Америку защищать, а, так сказать, по объектам, по отдельным городам — это осуществимо. Например, Вашингтон. Пробить щит невозможно — ну, а американцы могут бить по Кремлю»[1966]. По утверждению Г. А. Арбатова, у американцев существовало убеждение, что «мы СОИ боимся»[1967].

Сотрудник тогдашней американской администрации П. Швейцер отмечает, что «тень СОИ, и без того уже ставшая головной болью Горбачева, вырастала до пугающих гигантских размеров»[1968].

Неопределенность позиции советских физиков по СОИ, привела Горбачева и Шеварднадзе к убеждению, что угроза создания такого оружия велика. «И тогда, — пишет Шеварднадзе, — мы с Горбачевым окончательно определились: надо любой ценой искать общий язык с американцами»[1969].

Горбачев уже был готов заплатить конкретную цену за прекращение программы СОИ. В письме к Рейгану, датированном 12 сентября 1985 года, он писал: «Договоренность о не-милитаризации космоса — это единственный путь к самым радикальным сокращениям ядерных вооружений… хочу предложить Вам следующую формулу: стороны договариваются полностью запретить ударные космические вооружения и действительно радикально, скажем на 50 процентов, сократить свои соответствующие ядерные вооружения»[1970].

Под ядерными вооружениями Горбачев имел в виду ракеты СССР и США, достигающие территории друг друга. О. А. Гриневский подчеркивает, что такое понимание стратегических ядерных средств для американцев было не приемлемым, поскольку сюда должны были войти не только межконтинентальные ракеты, но и американские ракеты средней дальности, тактические средства, расположенные на базах в Европе и на Дальнем Востоке. Значит, им пришлось бы сократить раза в два больше вооружений, чем Советскому Союзу. Поэтому предложение Горбачева было объявлено очередным упражнением в пропаганде[1971].