СССР: страна, созданная пропагандой

Анекдот, вероятно, мы можем если не вывести, то соотнести со смеховой культурой М. Бахтина, когда верх и низ в карнавале менялись местами, в результате чего на ограниченный срок Шут становился Королем, а Король Шутом. Смех над генсеком именно оттуда, поскольку в норме его не могло быть, так как смех «убивает». С. Кургинян и А. Кудинова даже выдвигают версию, что Бахтина привезли из ссылки, поместили в кремлевскую больницу, дали квартиру по той причине, что хотели использовать его метод разрушения c помощью смеха над верхами для уничтожения СССР.

Анекдот является достаточно креативным и интеллектуальным продуктом. СССР как страна анекдотов отражает ту ситуацию, что Союз действительно имел высокий уровень грамотности и граждане его читали много. Сегодня невозможно представить себе нормальные стотысячные тиражи советского времени.

Возможно, что это также было реакцией на преувеличения, характерные для советской власти. Чайна Мьевиль, автор книги об Октябре, говорит: «Надежда Лохвицкая, известная как Тэффи, дразнила Ленина, говоря, что если бы тот встретил Зиновьева, Каменева и пятерых лошадей, он бы сказал, что их было восемь. Это вызвало бы улыбку у каждого политически активного читателя, знающего о неизменной тенденции левых к преувеличению» [16]. Анекдот в принципе это преувеличение какой-то характерной черты, доведение ее до абсурда.

Политический анекдот был антипропагандой, поскольку «работал» как раз по тем уязвимым точкам, который пропаганда изо всех сил защищала. Она была сильна тысячами точек своего тиражирования, но анекдот оказывался не менее сильным, поскольку распространяясь автономно и опираясь только на «поддержку» населения, смог выстоять.

Распространение анекдота в советской информационной моносреде опиралось на такие характеристики:

• анекдот объединяет: рассказать можно было «своему», а не чужому;

• анекдот спасает: смех создает хорошее настроение;

• анекдот обладает новизной: нельзя рассказать анекдот тому, кто его знает, рассказчик обладал «правом первой ночи», информационно он был выше, зная то, чего не знают другие;

• анекдот имел интересное свойство ощущать себя автором тому, кто его рассказывал. По сути это было коллективное творчество, но рассказчик психологически ощущал себя равным Льву Толстому на время рассказывания анекдота.

В случае анекдота человек был всего лишь ретранслятором чужого продукта, но странным образом он принимал на себя его креативный характер, радуясь радости другого так, как будто это он сам сочинил.

И поскольку информационное давление государства было очень сильным, то естественной реакцией на него становилось информационная защита в виде анекдотов. Это естественная реакция создания выхода из кипящего котла, но в другом альтернативном измерении. Стихия программы «Время» не могла затмить стихию анекдотов, поскольку они распространялись в разных информационных потоках.

Анекдот и фейк имеют много общего: оба они говорят неправду. Но фейк вовсю старается выдать себя за правду, а анекдот, наоборот, совершенно не скрывает этой своей сущности. В результате удивительным образом он оказывается правдой только другого уровня. На уровне дословного факта этого, конечно, не было, но на уровне на несколько порядков выше, на уровне тенденции это было правдой.

Интересно, что анекдот, например, про Ленина, Сталина, Брежнева пережил своих героев, не меняясь. При этом он и сегодня остается смешным, хотя история за это время многократно менялась. То есть анекдот оказывается более достоверным в отражении действительности, чем, например, газета «Правда».

Сталин в свое время поправил создателей машины, когда они назвали ее «Родиной». Он спросил: «Почем Родина?». Так машина стала всем известной «Победой».

Название газеты «Правда» тоже обыгрывалось в анекдотах:

Газетный киоск. Покупатель:

– Правда есть?

– Правды нет.

– А Россия?

– Вся продана. Есть Труд за 3 копейки.

Власть тоже любила слушать анекдоты. Брежнев, например, любил анекдоты о себе, а Хрущев их не переносил [17]. Конечно, кому может понравиться такой анекдот: «Во время встречи c народом Хрущев спрашивает маленькую девочку: „А что говорит обо мне твой папа?” Она отвечает: „Он говорит, что вы запустили не только спутник, но и сельское хозяйство”. Хрущев отвечает: „Передай своему папе, что я сажаю не только кукурузу!”».

Все они были слишком разными людьми и правили в разные эпохи, чтобы иметь единый вариант реагирования: «Говорил: „Если рассказывают про меня анекдоты, значит, помнят!” Болезненно Леонид Ильич относился только к тем, которые высмеивали его физические недостатки, например невнятную речь. Андропов и Черненко были людьми без особого чувства юмора. Андропов, правда, грешил стишками c вкраплениями ненормативной лексики, а вот Черненко c шутками и веселыми забавами не дружил вообще».