Ссыльный край

Максим сидел на беседке рядом с Донатом Григорьевичем и с интересом рассматривал знакомые места. Уже год, как их семья переехала жить из Осиново, в той деревне теперь никого нет, да и деревни тоже нет, говорят, что остатки домов этим летом все сгорели. Ему скоро должно исполниться шестнадцать лет, и он начал ходить уже в десятый класс. Пропуск занятий сильно не смущал, учился он не плохо, это, когда жил в интернате, общаясь с пацанами, своими сверстниками, об учёбе иногда забывал, и она отводилась на второй план, после многочисленных мальчишеских увлечений. Сейчас же, живя дома, под присмотром родителей, он снова начал учиться хорошо, благо, что память была хорошей, и объяснения учителей он схватывал на лету. Максим знал куда ехать, знал все острова в округе, сколько раз они с отцом здесь проезжали, когда перевозились с Осиново в лодке прошлым летом. Доната Григорьевича же он не знал совсем, помнил лишь, что тот заезжал со своим напарником к ним както ещё в Осиново, а потом, когда они с отцом проезжали мимо ихней стоянки в кедровнике, они к ним заходили. Мужиков возле зимовья не было, те видать были в лесу, но, что Максима сильно удивило, это большая куча шишки, собранная мужиками в тайге и, лежащая возле зимовья под огромным разлапистым кедром.

Донат Григорьевич управлял лодкой легко и непринуждённо, сначала он долго молчал, потом начал мурлыкать какую-то знакомую мелодию и, вскоре разговорился.

– Вот Максимка, не могу я дома сидеть в такое время, в лес меня тянет, сызмальства в лес с родителями ходил, и шишку собирали, и ягоду, жили-то плохо, тяжёлые времена тогда были, это сейчас голодом никто не сидит, а тогда, ведро ягоды наберёшь и то семье подспорье. Я уже, как два года на пенсии, мотористом работал на Енисейском мехзаводе, и вот, пока силёнки ещё есть, не сидится мне дома. Жена не пускает, говорит, две пенсии получаем, огород сажаем, концы с концами сводим и ладно, а мне всё равно в тайгу охота. Раньше я когда приезжал, то и самоловы брал с собой, отец твой всегда подсказывал, где их поставить, глядишь, и бочонок рыбы с собой увезу. А сейчас уже боюсь я с самоловами, один, лодка тяжёлая, рыбнадзоры свирепствуют, так уж, ягодёнки бы побрать, да может, ореха заготовить.

– Дядя Донат, а как же Вы с самого Енисейска на лодке приплыли, ведь далеко же?

– Да вниз по Енисею что не плыть, мотор надёжный, лодка тоже, выехал на фарватер и плыви себе, я и ночевал всего один раз, приткнулся к берегу, залёг под тент, натянул на себя старенькое одеяло, и спи себе в удовольствие. Ночью плыть боюсь, под теплоход можно угодить, зрение уже сдавать стало, последние десять лет я мотористом работал, а это испарения топлива, видать на глаза и повлияло.

Они медленно продвигались вдоль острова Амбетов, от Ворогово это было не далеко, около восемнадцати километров. Фарватер здесь проходил рядом с берегом и они периодически любовались проходившими мимо большими и маленькими судами. Этот остров, с тупым крутым берегом в верхнем конце, затем плавно сужался и образовывал в конце острый мыс с песчаной отмелью. Интересен Амбетов был тем, что на нём стоял отборный кедрач, нигде в округе таких островов больше не было. На самом конце острова когда-то стояло несколько домиков, жила здесь большая семья Лесковых, работавшая на этом участке бакенщиками. Но пришло время, когда обстановку на реке стали обслуживать самоходные катера, и бакенщики, как таковые, больше были не нужны пароходству и стали исчезать их маленькие поселения, разбросанные по всему берегу Енисея через каждые четыре-пять километров. Уехали на Дубчес и кержаки с Амбетова, эта таёжная спокойная река ещё с довоенных лет стала обителью людей старой веры.

Вдоль всего берега острова тянулась по воде полоса травы, возле кромки которой и плыла, плавно раскачиваясь на волнах, «Ионесси». Ближе к берегу не давала прижаться трава, а дальше была круче волна, бившая в борта лодки. В зарослях травы паслись небольшие табунчики уток, иногда они пролетали невдалеке и тогда новый знакомый Максима стрелял в них со своей старенькой двухстволки, но не одну сбить не сумел, слишком уж сильно качало лодку. Хвост острова уже был совсем близко и Донат Григорьевич, наклонив к Максиму голову, проговорил.

– Остановимся пока здесь, на острове, по такой волне через реку не поедем.