Ссыльный край

Тут их внимание привлекла чужая лодка, стоявшая как-то неуклюже в траве, её очевидно ветром забило в траву, она стояла неестественно, носом вниз по течению и раскачивалась на волнах. В лодке никого не было, она не стояла на якоре и не была ни за что привязана. Проезжая мимо, путники внимательно её рассматривали, лодка была деревянная, сделанная под подвесной мотор, но мотора на корме не было. Зато она была полностью загружена, поверх груза был натянут брезент, привязанный верёвками за края борта и, очевидно, защищавший его от дождя и брызг волн. Проехав мимо лодки, Донат Григорьевич вдруг сбавил обороты двигателя, медленно развернулся и, снова подъехав к траве, заглушил мотор. Ветром их потащило к чужой лодке, они помогли ещё вёслами, и вскоре «Ионесси» прижалась к ней бортом. Донат Григорьевич развязал две крайние завязки и откинул крайнюю часть брезента. В лодке стояли коробки с продуктами, деревянные бочки, загруженные различным скарбом, упакованные ящики. У самого борта лежало расчехлённое ружьё с вертикальным расположением стволов, рядом новенький патронташ, полностью забитый ярко раскрашенными папковыми патронами, тут же на патронташе был пристёгнут охотничий нож.

– Ёлки-моталки, вот это сокровище, вот это подарочек нам Бог послал! А ружьё-то какое – вертикалка, я таких ещё и не видывал, слышал только про них, новенькое, блестит ещё всё! А продуктовто сколько – сахар, соль, консервы, сухари, в мешках похоже сети, невод тут же лежит, в ящиках самоловы, в корме пара бочек бензина! Богатствато сколько, ёлки-моталки.

Глаза его вдруг азартно заблестели, он вытянул шею и стал подозрительно озираться вокруг, потом пристальным взглядом окинул ближайшие заросли тальника на берегу, но никого живого в округе не было видно, лишь явно слышался звук работающих дизелей на только что прошедшей порожняком с высоко задранным носом, самоходке «Измаил», поднимающейся вверх по реке. Донат Григорьевич медленно подтянулся к носу чужой лодки и уцепился за обрывок буксирной верёвки.

– Так, верёвка у них оборвалась, вернее даже перетёрлась, привязали её не правильно, через нос, вот она об него и перетёрлась на волнах. На буксире лодку тащили, а скорей всего, что она была привязана к барже, идущей вниз. Надо вытаскивать её отсюда, ёлки-моталки, сколько же добрато в ней.

Он достал из носового отсека своей лодки отрезок буксирной верёвки, смотанной в клубок, привязал её за оборванный конец и они стали усердно работать вёслами, чтобы выбраться из травы на открытую воду. Мешал западный ветер, дующий как раз на встречу и заросли травы на поверхности воды, в которых увязали вёсла. Затем Донат Григорьевич пытался работать шестом, но в траве было довольно глубоко, ещё и дно оказалось илистым, шест просто увязал в нём. Максим сызмальства плавал с отцом в лодке и прекрасно оудовал вёслами, по траве тоже нужно уметь плавать, он стал грести, едва касаясь вёслами воды, так, чтобы их лопасти не уходили полностью в воду и не наматывали на себя длинные стебли травы. Здесь мотор запускать было нельзя, винт сразу же наматывал на себя пучок травы и под непосильной нагрузкой глохнул.

Мало-помалу они с трудом выплыли на открытую воду. Мотор завёлся с полуоборота, верёвка натянулась, и лодка с грузом медленно стала разворачиваться носом в реку, на малых оборотах двигателя караван лёг на прежний курс, лодки сильно раскачивало, и буксир от толчков мог не выдержать. Донат Григорьевич тревожно крутил головой, пристально осматривая окрестности. Подальше объехав гравийную косу, намытую двумя потоками воды по обе стороны острова, они въехали в глубокую широкую протоку по другую сторону. Здесь было относительно тихо, высокие крутые берега острова защищали от ветра, а волны были лишь те, что докатывались через мелкое устье протоки с Енисея. Донат Григорьевич успокоился, перестал тревожно крутить головой и даже снова стал напевать какой-то знакомый мотив. Проехав по протоке, они свернули в узкую, всю заросшую травой и тиной курейку. По самой середине её всё-таки оставалась полоска чистой воды, они завезли туда найденную лодку за несколько поворотов и затолкали её в траву.

– Кто не знает, что она здесь, ни за что её не найдёт.

– Дядя Донат, а зачем мы её сюда?

– Пусть она пока здесь поплавает, а там видно будет, вот так, ёлки-моталки. А ружьё-то какое лежит, цены ему нет, я бы даже жену за такое ружьё променял.

Они расположились на том месте, где когда-то стояли избушки бакенщиков, если присмотреться, их остовы ещё заметны были среди высокой травы, но случайно попавшие сюда люди, ни за что бы не догадались, что здесь когда-то было жилое поселение. Сразу за островом Енисей сильно расширялся – далеко-далеко на горизонте виднелся остров Имберев, до которого было ещё около десяти километров. Фарватер здесь прижимался к самому острову, далеко обходя опасные для судоходства Ножовные камни и отсюда хорошо было видно все проходящие мимо суда.