Стая

Показалось, что воздух в помещении взметнулся, и по спине пробежала зябкость. Так бывает, когда кто-то пристально смотрит в спину. Шаурин обернулся и встретился с жестким взглядом серо-зеленых глаз. Удивительно живые они для человека слабого здоровьем, перенесшего пять дней назад сложнейшую операцию на позвоночнике и прикованного к больничной койке. Можно было бы сказать, что Сергей Владимирович «буравил его взглядом». Но здесь больше подходило другое — «горячо». Монахов смотрел горячо. Так смотрит человек, который ждал встречи, рад, соскучился.

— Как вы, Сергей Владимирович? — негромко и ровно спросил Шаурин.

— Живой, — одним словом обозначил мужчина свое самочувствие.

— Это я и сам вижу.

— Ну, а остальное мелочи.

— Действительно, — хмыкнул Денис, поддерживая попытку Монахова иронизировать.

— Как солнце ярко светит. Как будто весна на дворе.

— Да лучше на улице, — усмехнулся Денис, отметив про себя задумчивость Монахова, легкой тенью, мелькнувшей на лице, — на улице бабье лето. Вот и греет «по-женски».

Сергей Владимирович почему-то улыбнулся. Может быть, вспомнил про жену. Это хорошо.

— Как Юля?

— Хорошо, — сначала неопределенно ответил Денис. Юля уже навещала отца в больнице, а сегодня Денис заехал один. — Хорошо, — повторил немного иронично. — Я ее из дома одну не выпускаю, запер в квартире. Пусть в себя придет окончательно. — Денис так и не присел, остался стоять у окна, прислонившись к подоконнику. Может, солнце, которое грело «по-женски», держало; может, просто к концу дня не хотелось лишних движений делать.

— Вот это правильно, — неожиданно одобрил Сергей Владимирович, просветлев лицом. — Скандалит?

Шаурин почувствовал в его голосе понимание и невольно улыбнулся:

— Пытается, — кивнул.

— Ничего, успокоится.

— Вылечим.

Теперь Монахов кивнул с улыбкой, вернее, сделал едва уловимое движение, которое по-другому нельзя было расценить. Кивнул уверенно, словно не сомневался в обещании Шаурина.

— Всегда хотел спросить у тебя, — вдруг сказал он, прогнав с лица спокойствие. Кажется, скулы мужчины чуть побелели, напрягшись. Денис не задал встречного вопроса, но шевельнулся, позой своей выражая полное сосредоточение. Тогда Монахов продолжил: — Как бы ты поступил на моем месте тогда… семь лет назад?

Не уточнил он, что имел в виду, но Денис и так понял, о чем спрашивалось. Отвечать не спешил, хотя в ответе не сомневался и не раздумывал. Но выдерживал паузу – то ли чтобы значимости своим словам придать, то ли сконцентрировать на себе все внимание Монахова.

— Убил бы, — спокойно сказал он. — Будь я на вашем месте, убил бы, не раздумывая, — второй паузы не смог выдержать. — Разочарованы моими словами? — Почему-то стало важным услышать честный и прямой ответ.

— Нет, — как-то тяжело сказал мужчина. Хотя, наверное, еще каждое слово давалось ему с огромным трудом, но этого он, конечно, ничем не выказывал. — Значит, я в тебе не ошибся.

— Почему?

— Потому что сейчас я на больничной койке, а ты на своих ногах.

— Это ненадолго, — уверенно сказал Шаурин и тут же поправился: — То, что вы на больничной койке. Я от души хочу, чтобы вы поправились и еще долгие годы радовали нас своим присутствием.

Монахов улыбнулся, отчего-то веруя в его слова.

— Я и сам, признаться, на это надеюсь. Хотелось бы еще внуков увидеть.

— Это обязательно. Вы много чего можете дать моим детям, я хочу, чтобы от вас и моего отца они взяли только самое лучшее.

— Ты мог мне сказать это раньше, — не то спросил, не то сожаление выразил. И тут же разговор их негромкий утратил небрежность — легковесные фразы зазвенели в воздухе.

— Чтобы сказать это раньше, нужно иметь определенную смелость, самоуверенности голой – мало.

Сергей Владимирович помолчал, будто хотел, чтобы слова растворились в воздухе.

— Ну, про свадьбу я не спрашиваю. — И правда не спрашивал, считал это решенным вопросом. — Всегда знал, что ты на ней даже мертвый женишься.

Денис засмеялся такой откровенности.

— И все же, хотелось бы быть в состоянии, так скажем, прямо противоположном.

***

— Ну что, майор, давай повторим, — Лёня снова взялся за бутылку коньяка, — за то, что ты, Вадим Валерьевич, уже не майор.

— Бывших ментов не бывает. Да и рапорт мне еще не подписали.

— А что – могут не подписать? — спросил Шаповалов, свободно откидываясь на спинку стула.

— Подпишут, — уверенно ответил Вадим. — На должность начальника отдела всегда полно желающих. А я некоторым всю жизнь как кость в горле.

— Так пуганые же, — усмехнулся Лёня, наполняя рюмку Дениса.

— Причем насмерть пуганые. Хорош, Лёня, — остановил тот его. — Я же за рулем.

— А какого черта, спрашивается, ты в ресторан сам прикатил? Чтобы сидеть, как девица на выданье? Что – некого за баранку посадить?

— Да кто ж знал, что все так серьезно будет… — В кармане пиджака зазвонил сотовый, и Денис прервался, чтобы ответить на звонок.

— Вадим, ты мне скажи, — отвлекся Лёня на Бардина, пока Шаур разговаривал по телефону, — а чего это ты надумал в отставку подать? Сколько мы тебя ни уговаривали, чего только ни предлагали, ты не поддавался. А тут – на тебе рапорт на стол.