Стая

— … а рядом со мной стоит еще один монстр, который в любой момент может поддаться приступу и раскроить вас всех на нити макромолекул, потому что треск разрывающейся плоти — это музыка для ушей ликантропа.

— Вал!

— Мы знаем, что такое контроль.

— Вальтерия, ну ради бога!!!

Я встаю перед ней и ощутимо встряхиваю ее за плечи. Мои руки дрожат, и Вал это чувствует. Слегка расслабившись, она смотрит мне в глаза с долей раскаяния. Я знаю, что она не хотела срываться. Всех иногда заносит, если задеть кровоточащую рану.

— Прости. — Байрон поднимается с софы, словно не зная, куда себя деть. — Я полный идиот. Извини, пожалуйста.

Рихтенгоф смотрит на Хэлла поверх моего плеча и коротко кивает. Я все еще держу ее за плечи, словно боясь, что вампир в любой момент не выдержит и сорвется еще раз.

— Можешь отпустить, — тихо разрешает она и отводит взгляд.

Послушно опускаю руки, вытянув их по швам. Тишина комнаты продолжает давить на уши, и я мысленно молюсь, чтобы хоть кто-нибудь ее прервал.

— Нам нужно переодеться.

Слава богам. Спасибо, Эстер…

— Согласен! — жарко подтверждаю я. — У меня уже все тело отмерзло. Как думаешь, у него тут есть какое-нибудь барахло?

— Там, кажется, огромный шкаф, — осторожно говорит Терри, кивая на приоткрытую дверь в соседнюю комнату. — У нас дома когда-то стоял точно такой же.

3

— Попробуй вот эту.

Вал вытягивает руку и стаскивает с верхней полки просторную черную футболку. Даже не разбираясь, что на ней нарисовано, я с удовольствием закутываюсь в сухую ткань.

— Наконец-то… Надоело светить голым торсом на весь остров.

— С трудом верю.

— Если честно, я очень замерз выпендриваться. — Смотрюсь в зеркало и отмечаю, что рисунок на футболке очень даже ничего. — А ведь здорово выглядит, согласись?

Вампир переводит на меня взгляд и слегка наклоняется, чтобы получше рассмотреть огромную морду пришельца с красными глазами.

— Неплохо. — Она снова поворачивается к шкафу. — Хотя я не слишком много понимаю в ядерном молодежном стиле.

— Свобода самовыражения, Вал! — восклицаю я, упирая руки в бока. — Татуировки как крик, рваные джинсы как… как…

— Как у беспризорника на паперти.

— Я хотел сказать «как протест». — Громко фыркаю. — Зануда ты ограниченная.

Вал усмехается и извлекает из шкафа просторную хлопковую рубашку. Набросив ее на плечи, ловко застегивает пуговицы, задумчиво глядя поверх моей головы.

— Там еще подтяжки, — хмуро говорю я.

— Где?!

— Да вон, с полки свисают.

Рихтенгоф восторженно выдергивает бежевые лямки из шкафа. Зацепившиеся за что-то подтяжки, срываются с натяжения, и прилетают мне между глаз.

— Ай!

— Прошу прощения.

— Такая довольная, как будто сокровище нашла. — Я закатываю глаза, потирая ушибленный лоб. — Ты бы себя видела.

— К сожалению, не могу, — безмятежно отвечает вампир, застегивая подтяжки и заправляя рубашку в брюки. — Я не отражаюсь в зеркале.

— Увидела бы свое угрюмое лицо, сама бы его и разбила. Улыбайся для разнообразия. Тебе очень идет.

Вал оборачивается на меня и переводит недовольный взгляд на аккуратно сложенную стопку вещей, отложенных в сторону.

— Ты почему еще здесь? — требовательно спрашивает Рихтенгоф.

— А где мне еще быть?

— Отнеси вещи Эстер и Терри.

Я вздыхаю и собираю небольшую стопку одежды под мышку. Проходя мимо кухни, замечаю небольшой деревянный шкафчик с крошечным замком. В голове тут же проносятся мысли о сейфах. Однако зачем рыбаку понадобилось прятать что-то в кухонном шкафу?

Вспоминаю свой старый дом, где я всегда запирал алкоголь на небольшой крючок. Нахально улыбнувшись, весело шагаю к лестнице. Вот вам и ответ.

Кажется, вечер пройдет весело.

4

Обожаю самогонку. Ей-богу, обожаю.

В баре испанца осталось не так много бутылок. От водки меня воротило, а вот огромная бутыль, от которой тянуло ягодами и спиртом… Не знаю, почему, но самогоном я так быстро напиваюсь, что и описать сложно. Дело в ягодах, не иначе. Да я ведь просто лесной медведь!

Похихикав над шуткой про медведя, медленно шатаюсь по второму этажу. Убедившись, что Байрон храпит как камнепад, стараюсь больше не шуметь. Один раз, конечно, пришлось тихонько скрипнуть старыми половицами, когда я неловко запнулся об коврик и навернулся в полный рост. В конце концов, это же лесной дом, всегда все можно скинуть на мышей.

Эстер внизу не спала, увлекшись чтением какого-то детектива. В таком виде она меня еще не видела. И лучше бы не надо.

И что я за человек такой?

Вспомнил!

Я же не человек. Ну, тогда кризис миновал.

Теперь главное не показываться на глаза Рихтенгоф. Она снова начнет читать лекции про то, что алкоголь не способен излечить депрессию и скуку. Терпеть не могу, когда начинаются бесполезные нотации.

Икаю, пытаясь вспомнить, о чем я только что думал. Ах да, о своей любимой Вальтерии. Кстати говоря, надо пойти с ней поздороваться. Мы уже давно не здоровались.

На втором этаже ее нет, в ванной тишина. Остается только одно место. Стараясь идти ровно, я упираюсь ладонями в деревянную дверь и стараюсь как можно тише ее распахнуть. Скрип ржавых петель может выдать меня с головой. В крайнем случае, утром скажу, что это мыши, собаки такие, скрипели.