Стая

Группа разместилась на исходных позициях, Бомбер нажал кнопку на выносном пульте. У обитателей хутора в этот момент поднялась тревога — впрочем, легкая, не переходящая в панику. Объемные датчики отрапортовали им о вторжении постороннего объекта — причем здоровенного, центнера этак на четыре: для шпиона или диверсанта, даже весьма упитанного, многовато…

Расчет был на то, что места здесь глухие, визиты дикого зверья время от времени должны происходить. Лоси, кабаны и зайцы, вот беда, читать не умеют, — и прут себе мимо табличек, запрещающих проход и угрожающих стрельбой на поражение, — и напарываются на ограждения с пропущенным током, и гибнут, радуя свежатинкой караульных… А здесь — если вдруг грамотный лось пожалует — даже таблички не висели.

Клацнул замок, дверь распахнулась, на крыльцо вышел человек. В опущенной руке что-то металлически блеснуло. Прикрыл дверь, постоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Собирался ли он поохотиться на забредшую животину, или просто убедиться, что тревога ложная, — было непонятно. А спустя мгновение стало и неважно…

Брошенный нож рассек воздух серебристой молнией. Человек дернулся, слепо зашарил рукой у горла… А к крыльцу уже метнулись три стремительные тени в черном ночном камуфляже.

…Внутри оказалось еще двое. В штатском, но на мирных хуторян никоим образом не походили — молодые, подтянутые, выправка военная. Один дернулся было за оружием — отлетел к стене, получив по скуле ботинком Граева.

Впрочем, спустя очень недолгое время вернулся на стул, надежно спеленатый широким скотчем. Равным образом оказался упакован и его напарник.

Надежда осматривала остальные помещения дома, Макс — надворные постройки. Граев подошел к окну — отлично, тройной стеклопакет. Шум не будет слышен снаружи…

СБ уже доставал шприц-тюбик — наверняка с какой-то «сывороткой правды». Граев сделал в его сторону отрицающий жест — ломать пленных надлежало быстро, не дожидаясь, когда подействует снадобье.

Направил пулемет на одного из связанных. Спросил коротко:

— Где вход?

С этого момента оба стали трупами — хотя моргали, дышали и считали себя живыми. Приказ был однозначен: слышавших русскую речь в живых не оставлять.

Граев не ждал ответа — лишь прикидывал, кто из пленников послабее, кто поплывет, когда у него на глазах пристрелят напарника…

Один ответил что-то по-эстонски. Второй промолчал. Придуриваются, наверняка понимают русский.

— Говорит, мол имеем право только имя спрашивать, — перевел Валет. — Да часть, да личный номер. Вот уёбок…

Колоть надо этого, качающего права, понял Граев.

Но Валет опередил:

— Дайте-ка я их разговорю… Они ваши штучки-дрючки небось знают, а я по-простому.

СБ переглянулся с Граевым, кивнул. Ладно, пусть изобразит «злого следователя».

— Только быстро, — сказал Бомбер. — И не перестарайся, халупу разносить по бревнышку некогда.

Валет расплылся в радостной улыбке. Выглядела она жутковато.

В этот момент вернулась Надежда. Покачала головой — в доме чисто.

Тем временем Валет ухватил за волосы пленника — того, что промолчал. Задрал голову и тут же с маху вколотил в рот стволы обреза. Быстро спросил о чем-то второго по-эстонски. Второй не ответил, смотрел, выпучив глаза, на своего товарища. Тот пытался что-то прохрипеть из-под железного кляпа, по подбородку обильно стекала кровь.

С улицы вошел Макс, вместо пулемета в руке автомат — все по плану, поменялся оружием с Крапивиным, тот остался снаружи и держит подходы со стороны крепостицы. А сам Макс не иначе как решил помародерствовать: в руке магнитофон-двухкасеттник. Глаза в прорезях чеченки хитро поблескивали; заявил дурашливо:

— Дывитесь, панове, яка гарна корова!

Ткнул клавишу — из магнитофона раздалось коровье мычание. Граев махнул рукой: уймись, не до того.

Валет вновь задал вопрос. Резко, угрожающе. Второй что-то промямлил — судя по всему, не удовлетворившее контрабандиста. Выстрел прозвучал гораздо тише, чем стоило ожидать от такого оружия, голова сыграла роль глушителя. На стене разбрызгалось огромное пятно гнусного вида. Валет двинулся к второму, легонько покачивая обрезом — концы стволов густо измазаны красным.

Пленник мгновенно вспомнил русский язык. Заорал почти без акцента:

— Не ната! Не стреляйте! Там! Там!

Он извивался, кивал головой куда-то в сторону — понять, что значит «там», было затруднительно.

Переспросили. Оказалось — люк в соседнем помещении, ведущий в подпол. Макс тут же отправился на проверку: сдернул в сторону ковролин, поднял крышку, спрыгнул.

— Есть! — раздался приглушенный крик. — Дверь железная! Взрывать на хрен придется!

Бомбер (за взрывы отвечал сегодня он) поманил Валета:

— Пошли. Поможешь.

Тот с видимым сожалением уходил от пленника… Но СБ абсолютно прав — поигрался и хватит. Непредсказуем. Чего доброго, пальнет и во второго… А эта белобрысая пташка еще должна спеть пару арий…

Пташка пела поначалу охотно — о том, что ожидает группу за железной дверью. А потом словно бы призадумалась: страшный человек со страшным обрезом ушел — может, имеет смысл подержать клювик на замке? Или побеседовать о гарантиях?