Стая

Однажды вечером я сидел на нашей поляне, глядя, как с березы облетают последние листья. Холодный ветер развевал мои волосы. И тут на меня навалилась грусть. Такого со мной не бывало со смерти Бабули. Слезы навернулись мне на глаза и покатились по щекам.

Луна ткнулась мне в лицо своим холодным влажным носом и слизнула соль с моей кожи.

Я зарылся лицом в ее пушистую шерстку.

– Наверное, прошел уже год, – сказал я.

Луна смотрела на меня встревожено, взгляд у нее был точь-в‑точь как у Мамуси.

– Листья падали с деревьев, только-только похолодало, когда я потерял маму, а он отвел меня в Город и бросил одного.

Я прислонился к плечу Луны. Прошел год с тех пор, как я спал в кровати. Прошел год с тех пор, как я ел с тарелки. Прошел год с тех пор, как я слышал мамин голос.

– Я больше не помню ее голос.

Я знал игривое поскуливание Месяца, знал гортанный рык Везунчика, знал звонкий лай Мамуси, знал голоса всех в моей стае. А мамин голос не помнил. И я не помнил, какого цвета были мамины глаза. Голубые, как небеса, или черные, как у Ушастика?

Встав, я стряхнул с себя грусть и сжал в руке дубинку. Дубинка была гладкой и прохладной, остатки кожи стерлись.

– Прошел год, – сказал я псам, глядя, как они потягиваются, греясь на солнце. – А это значит, что мне уже не пять лет. Мне шесть. – Я махнул дубинкой. – Я больше не маленький мальчик, хватающийся за юбку матери. Я больше не таракан, которому лишь бы забиться в угол потемнее. – Я изо всех сил ударил дубинкой по белому черепу зайца. – Если бы он пришел к нам в квартиру сейчас, я убил бы его.

То утро выдалось холодным и морозным. Я забрался на наше дерево и вытащил из гамака штаны, свитер, носки и ботинки. Надев штаны, я улыбнулся. Они уже не были мне велики. Рукава свитера больше не закрывали мне пальцы. Ботинки сильно жали, поэтому я оставил их и пошел с собаками прогуляться.

Мы шли по тропинке в дальней части леса. Сюда мы забредали нечасто – почему-то тут мне становилось страшно, хотя я и не понимал почему. Наверное, все дело в том, что тут начиналась чащоба, а потому свет не проникал сквозь густые заросли. А может, я боялся тумана, который всегда клубился в этой части леса. Но охотиться в последнее время стало не на кого, а псам нужна была еда. Теперь, когда настали холода, все меньше людей приезжало в парк развлечений, и мне сложно было найти пропитание для всех нас.

Мы шли по сырому темному лесу.

– Зато вчера, когда шел дождь, мы не слышали, как шумит в ветвях ветер, – шепнул я Луне.

И все же мне было страшно.

И тут впереди я услышал какое-то похрюкивание. Мы замерли на месте. Дымок – он, как всегда, шел впереди – поднял голову и принюхался, навострив уши. Из кустов донесся шорох.

Дымок озадаченно оглянулся на меня. Такого запаха он раньше не слышал. У меня по спине побежали мурашки.

Похрюкивание повторилось, на этот раз ближе. В тумане вспыхнули алые глаза. Мелькнуло что-то белое.

Я присел.

– Нужно уходить, – шепнул я Дымку.

И в этот миг Месяц рванулся вперед.

– Нет! – крикнул я.

Месяц залаял, зарычал. Щелкнули зубы. Раздался испуганный визг.

Месяц выбежал из тумана, глаза его расширились от ужаса, хвост был поджат.

А за ним неслась Самая Большая Свинья во Всей России.

– Бежим! – рявкнул я.

Свинья оказалась поразительно проворной.

Изо рта у нее торчали два огромных клыка, изогнутых, точно полумесяцы.

Свинья поддела Месяца клыками и отшвырнула в сторону. Мамуся набросилась на чудовище и впилась зубами ему в глотку, но зверь отбросил в сторону и ее. Он как раз намеревался пронзить собаку клыками, когда Везунчик и Дымок поспешили на помощь. Везунчик схватил свинью за ухо, а Дымок вцепился ей в заднюю ногу.

Это похожее на свинью существо завопило от ярости и боли. Оно стряхнуло Везунчика, словно пес был лишь надоедливой мухой. Оно повернуло голову и ударило Дымка клыками. Дымок взвизгнул от боли и перекатился на бок. Свинья наклонила голову, ее клыки были направлены на живот Дымка. Она ударила передней ногой о землю.

– Нет! – зарычал я.

Чудовище оглянулось на меня. Его красные глазки светились ненавистью. Занеся дубинку, я обрушил свое оружие противнику на плечо.

Бух!

Монстр отпрянул. Дымок вскочил, из раны на его боку текла кровь.

Разъяренное создание набросилось на меня и укусило за ногу. Клыки пробили мне штаны и вонзились в плоть.

Заорав от боли, я упал на спину. Свинья изготовилась к новой атаке.

Но и Луна, и Дымок, и Везунчик кинулись ей наперерез. Кровь, клочья шерсти, рев, визг – этим наполнился мой мир в то мгновение.

Поднявшись, я занес дубинку. Дымок взглянул на меня, сжимая зубы на шее свиньи.

«Давай!» – скомандовал он.

Собаки замерли. Я смотрел врагу в глаза.

Дубинка обрушилась на голову свиньи с такой силой, что ее рукоять раскололась надвое.

Ноги чудовища подогнулись. На миг в красных глазах вновь вспыхнула ненависть, а потом они погасли.

У меня подогнулись колени, и я опустился на влажную, залитую кровью палую листву, ловя воздух ртом.

Псы обнюхали поверженного врага. Везунчик слизнул кровь с его уха. Мамуся тронула лапой бок зверя. Он не шевелился.