Стая Тамерлана

— Никаких сумок тута нету. Ни синих, никаких. Открою только самому. А записку вашу все равно не прочитаю — очки не взял.

И баста.

— Ну, что ж, сам потом шефу объяснишь, — развели посланцы руками. — Мы поехали.

Не отошли они и на двадцать метров, как дверной замок взорвался. В открывшийся проем вбежало несколько парней. Контуженый дед представлял собой препятствие в виде легкого для взятия барьера, к тому же полуживого. Сигнализация не сработала по причине отсутствия.

А находки на этом складе оказались интересными. В предпоследней комнате по левой стороне под ржавыми листами кровельного железа обнаружились четыре десантных калаша, два макара, три охотничьих карабина, три вертикалки и патроны к ним. Как раз этого оружия лишилась в результате взлома «Свеча». В одной куче с оружием валялась и папка синего цвета. С документами. Именно ее и нужно было отыскать. Детали проникновения на склад и вид находок старательно зафиксировал человек с кинокамерой.

* * *

Под руководством Джафара вольеры построили по аналогии с теми, что были у его дяди в загородной псовой резиденции. То есть с глухими стенками из толстых необструганных досок, впереди решетки и дверцы на мощных шпингалетах. На решетки опускались брезентовые пологи. Перед ними, метрах в трех, протянули высокую ограду из металлической сетки. Это была дополнительная страховка. Среди присутствующих на юбилее многие уже слышали о новых обитателях собачника при «Свече», и большинству хотелось взглянуть на них собственными глазами.

Подошло время показательного кормления. Привели Тамерлана. До сих пор он отсиживался где-то в недрах ресторана и его почти никто не видел. Он был одет все в тот же наряд, в котором возник перед Аркадием Николаевичем после демонстрации присланных Якубовым ковров — синюю в горошек рубаху, военного покроя брюки и начищенные до блеска сапоги. Несмотря на опрятное платье, хромец производил отталкивающее впечатление, и люди помимо воли отводили от него взгляд. Происходило это не из-за обременительного чувства жалости и не потому, что на неудачные творения Всевышнего смотреть всегда тяжко, а скорее вследствие неких флюидов, испускаемых его неказистой фигурой. Вокруг уродца клубилась невидимая оболочка древней и неизбывной как черная тоска ненависти, расползающаяся во все стороны и гнетущая даже укрепленные цинизмом и алкоголем сердца. К вольерам двинулась небольшая шумная толпа. Тщедушный повелитель псов шел впереди, возглавляя шествие. За собаководом следовали два живых еще раба с тазами, наполненными крупно порубленными кусками мяса.

Все это напоминало экскурсию в зоопарк. А Джафар был экскурсоводом. Он шел рядом с Засединым и громким голосом давал пояснения, надо сказать, толковые, что свидетельствовало о его знании предмета. К тому же, изъяснялся он по-русски довольно чисто.

— Туркменский алабай, вообще, наверное, лучшая собака, уважаемый. Благородная. Очень древ-нее происхождение имеет — больше пяти тысяч лет известна! В одиночку может справиться с волком.

Тамерлан прицепил к одному из тазов бечевку и потащил его вдоль вольеров. Учуяв запах мяса, с другой стороны вольера залились визгливым лаем ягдтерьеры, им подтянули гончие трубными воющими голосами. Среднеазиаты из своих бункеров дружно ответили грозными захлебывающимися басами. В них зазвучала столь дикая и яростная мелодия, что люди невольно замерли, а охотничьи собаки затихли. Но мгновенно опомнились неукротимые ягдты и, будто устыдившись временной слабости, разразились душераздирающими звуками. Не надо было обладать кинологической подготовкой, чтобы понять — это вызов. Над лужайкой загремела неистовая симфония необузданной первозданной природы. Человеческая речь совершенно потерялась в этом животном оркестре. Аркадий Николаевич резким жестом распорядился угомонить старожилов. На это ушло несколько минут. А свою лютую стаю Тамерлан унял одним пронзительным выкриком.

— Уф, я думал, они никогда не замолчат, даже уши заложило, — продолжил Джафар после небольшой паузы. — Вам интересно то, что я говорю, уважаемый Аркадий Николаевич?

— Да, да, конечно…