Стая воронов

…и призвала тьму. Она туманом опустилась с небес на землю, накрыла вершину Каррай Ду плотным покрывалом и сдула блуждающие огоньки с вершины Черного камня. Эта темнота, непроницаемая и ужасающая, показалась Этайн знакомой… как шелест тысячи крыльев.

– Вороны, – выдохнула Этайн. – Над Бадоном!

Что-то проскользнуло мимо, задев руки и колени, и Этайн пошатнулась, упала на четвереньки. Боком, на ощупь она поползла к месту, где в последний раз видела распростертого на земле Гримнира.

По ту сторону тьмы закричал Дунлайнг, закричал так, словно его свежевали заживо тысячи невидимых ножей. Затем на блестящую от росы траву будто полилась вода. Взревел, как раненый бык, Руэ Мор; он выкрикнул имя сына, вслед за ним послышались ругательства Брана. Совсем близко раздался низкий потусторонний смешок Туат, и мороз пробежал по спине Этайн.

– Гримнир! – позвала она шепотом. Она вцепилась в сакс, словно в талисман.

Свободной рукой она ощупывала камень, с нарастающим отчаянием беспорядочно водила по нему ладонью, пока не почувствовала под пальцами теплую кожу. На короткую, страшную секунду она подумала, что это нога эльфийского князя, что его клинок, будто Дамоклов меч, нависает над ее головой. Потом нащупала подбитую гвоздями сандалию; и хотя она поморщилась от ударивших в нос вони и пота, но все равно начала тормошить Гримнира.

– Вставай, скрелинг несчастный! – Этайн стукнула его кулаком под ребра; потом замолотила по груди, шлепнула по губам, из-под которых торчали клыки. – Вставай!

Сквозь темную вуаль просочился лунный свет. К Этайн постепенно возвращалось зрение. Широко распахнув глаза, она взглянула вверх и увидела кружащую воронью тучу. В сердце этого вихря мелькнуло что-то белое – подрагивающая фигура из скользкого от крови мяса – Этайн узнала в ней Дунлайнга. Он упал на землю и лежал, сотрясаясь от дрожи. Размахивая копьем над головой, как пытающийся отпугнуть стаю ворон крестьянин, к нему подскочил Руэ Мор. Одна из огромных птиц – черная, как смоль, тварь, прожившая наверняка уже не одно столетие, – спикировала на Руэ Мора и, не обращая внимания на безумные взмахи копья, вырвала брюхастому ирландцу глаза. Руэ Мор закричал и пошатнулся, прижимая руки к кровавым ранам на лице. Вниз нырнули и другие птицы: они клевали его в голову и рвали когтями его цветастую тунику.

Он ринулся прочь от ужасной стаи, и Этайн выкрикнула его имя. Она не замолкала, умоляя остановиться, пока тот не пробежал мимо улыбающейся ведьмы… и не сорвался с головокружительной высоты пика Каррай Ду.

Остался лишь Бран, он пытался нащупать свой упавший лук и горестно смотрел на Этайн. В его взгляде не было ни злобы, ни осуждения, лишь печаль – и она поняла, что он смотрит на нее в надежде увидеть, как она убегает прочь. Он подхватил лук, потянулся за стрелой…

Бледный князь Туат наклонился и поднял треснувший наконечник стрелы на коротком древке. С нечеловеческим изяществом он выпрямился и легким движением кисти метнул его в Брана. Наконечник впился сребробородому гаэлу в правый локоть, широкое лезвие пронзило мышцу и сухожилие. Бран зарычал, он слишком рано спустил тетиву, посылая стрелу в короткий полет.

Эльф перехватил ее в воздухе, перевернул и запустил обратно в лучника, словно дротик, направив полет нашептанным словом. Бран отвернулся, думая, что защитит от колдовства голову и внутренности. Но стрела впилась с такой силой, что вытолкнула воздух из легких. Она прошла низко, прошила мышцы, кости позвоночника и застряла в кишках. Он схватил ртом воздух, пошатнулся на ставших вдруг бесполезными ногах, и тяжело рухнул наземь, извиваясь в попытке дотянуться до оперения торчащей из спины стрелы.

Туат со смехом отвернулся.

Потеряв всякую надежду, Этайн воткнула сакс глубоко в каменистую землю и, повернув, вытащила. К клинку пристали комья сырой земли. Сжав зубы, она приставила острие к бедру Гримнира. Хлынула черная кровь, и в воздухе поплыл сильный запах влажного железа.

– Твои люди умерли на этой земле, – прошептала она, втирая грязь с меча в рану. Она не отводила взгляда от длинного мрачного лица Туат, недобро сверкавшего зелеными глазами. – Она впитала их кровь, в ней гниют их кости. Ветер говорит их голосами. Они приказывают тебе восстать. Восстань и отомсти за них, сын Балегира.

– Что ты ему сказала? – спросил Туат, убрав меч в ножны. Его зеленые глаза поблескивали в лунном свете, и в их глубинах таилось обещание долгой пытки.

Теперь, когда все ее союзники умерли или стояли на пороге смерти, Этайн почувствовала, как слабеет ее воля к борьбе. Она поднялась и попятилась от этих двоих, оставив сакс Гримнира лежать у него поперек живота.

– Что ты ему сказала? Думаешь, эта падаль восстанет и спасет тебя, как твой Распятый Бог?

– Принеси ее в жертву, Нехтан, – сказала дублинская ведьма. – Ночь угасает. Отдай ее Морриган, и Великая королева дарует нам свое благословение.

Но Нехтан словно ее не слышал.