Сталь

Я не люблю громкие фразы, но, кажется, это был самый лучший день в моей жизни. Потому что после подробного интервью на центральном телевидении с включенными телемостами мы оказались в Кремле! Я даже на Красной площади ни разу не была, а тут сразу Кремлевский дворец, где под прицелом камер в торжественной обстановке, зачитав указ президента о награждении, Егору и всему экипажу вручили Золотые Звезды Героев России. Еще и сам председатель правительства!

Не представляю, как Егору удалось везде протащить меня за собой, но я была рада такой возможности, как ничему и никогда. Уверена, это будет самый лучший репортаж в моей карьере, и пусть Жанна Борисовна удавится! Завтра рано утром запишем и склеим выпуск с Женей перед эфиром — уже договорилась, он в предвкушении, как и я.

После всех мероприятий я жду Егора на улице и рассматриваю людей, фотографирующихся на фоне храма Василия Блаженного. Может, тоже селфи сделать? Одергиваю себя в страхе, что командир Сталь увидит и засмеет — а он может. Представляю, как здесь красиво, когда стемнеет. Видела в интернете картинки с Центральным универмагом в огнях — волшебство. Если бы у меня было хоть пару часов прогуляться, я бы с удовольствием! Но я мало представляю нас с Егором на вечернем променаде. К тому же он не называл точного времени обратного вылета. Эх…

Чтобы отвлечься и не загрустить, я набираю Нелли, которая как раз обитает в Москве. Та очень негодует, что я не сообщила заранее о приезде — если бы я еще сама знала! Жалуется, что по пробкам ко мне только часа через три доедет, но после вдруг сообщает, что собралась лететь в Южный на свадьбу к двоюродной сестре. А там и ее отец, скорее всего, будет. Может, увижу их обоих — я так радуюсь!

— Как раз расскажу тебе, почему стоит трижды подумать, прежде чем беременеть, — шутит она на прощание и угрожающе смеется, как будто это фильм ужасов, — оно сожрет тебя изнутри!

Я мало представляю матерью ту бойкую, озабоченную лишь карьерой девчонку, которую я знала, но уверена, она будет хороша в этой роли, как и в любой другой. Есть тип людей, у который все и всегда получается. И еще один такой человек как раз направляется ко мне, устало потирая лоб.

— Поехали, — его хватает только на короткое обращение. Он даже не дожидается моего ответа, просто уходит вперед. Я молча семеню следом, разглядывая широкую спину и то, как перекатываются его мышцы под тонким слоем рубашки.

Егор снял всю авиационную атрибутику — на нем нет погонов и фуражки с кокардой, даже галстука, но при этом он все равно остается командиром. Как у него это выходит? Или это я такая слабая, что ведусь?

У дороги нас ожидает такси — такое же, с каким я перепутала его машину, черный «мерседес». Мы едем в тишине около часа, и я могу наблюдать, как загораются уличные фонари вдоль дороги — фантастическое зрелище. А на самом деле, я делаю все, лишь бы не подглядывать за Егором, который откинул голову назад и сидит с закрытыми глазами весь путь до… гостиницы?

Глядя на сияющую голубую вывеску пятизвездочного отеля, у которого мы паркуемся, я напрягаюсь каждой мышцей в теле. На ресепшене меня пробирает лютый страх, и я все еще не могу выдавить из себя ни слова, когда Егор отдает наши паспорта администратору. Только в лифте решаюсь открыть рот.

— А мой номер где?

Вместо ответа я получаю снисходительный взгляд. Ясно-понятно.

Выйдя следом за Егором на самом верхнем этаже, я замедляю шаг и уже придумываю повод спуститься обратно. Подумаешь, ну подожду его в холле — там очень удобные на вид диваны. Неужели я несколько часов не потерплю?

— Заходишь? — с привычной издевкой в голосе, даже несмотря на явную усталость, спрашивает Егор, и я просто не позволяю себе отступить, как бы сильно ни мечтала сбежать. Не после всего.

Он замирает перед открытой дверью, а я разгоняюсь и, чтобы не дышать с ним одним воздухом, быстро проскальзываю в номер.

— Мне нужно в душ, а потом пойдем поужинаем, — летит мне в спину, пока я ищу хотя бы один укромный уголок в просторном номере, где все как на ладони.

Сбросив обувь, прохожу в противоположную сторону от широкой двуспальной кровати, которая одним видом смущает меня, и бросаю сумку на комод.

— Спасибо, — собравшись с силами, выдавливаю я из себя чуть ли не по слогам, но знаю, что должна это сделать — поблагодарить. И снова слышу смешок.

Да что с ним не так?

— Спасибо на хлеб не намажешь.

Что за избитые, старперские фразочки?

Я медленно оборачиваюсь и наблюдаю, как товарищ командир вопросительно приподнимает брови, замерев в нахальной позе прямо напротив…

Да что ты пялишься на эту кровать? — Это голос моего подсознания или трусы из сумки визжат?

— Я, кажется, уже говорила, что ты… — начинаю злиться.

— Должен тебе? — Егор кривит нос и губы. — Я ничего и никому не должен, а вот тебе пора забыть детские обиды и жить дальше.

Что? Я теряю дар речи.

Детские обиды? Он назвал мое разбитое и растоптанное в хлам сердце детскими обидами?