Stal og lidenskab (СИ)

Рыночная площадь полнилась людьми, никак не желавшими покидать это место без приобретенных сувениров, которые сделают их более привлекательными вечером, на праздновании дня Цветения. Некоторые взгляды мужчин устремились на девушку с пеплом волос, едва она появилась. Ведьмачка медленно бродила у прилавков с разными украшениями, проходя мимо торговцев едой и спиртными напитками, подмечая на свой вкус особенно яркий браслет из Туссента с переливающимися топазами, который предлагал богато одетый торговец, и ожерелье из костей суккуба с изящной резкой и заостренными зубцами, выступающими вниз.

- Я вижу, у вас есть вкус, госпожа, - с прелюбодейской улыбкой пропел тощий купец в пестрой шапочке с пером сокола, заметив внимание к своему лучшему товару.

- Сколько оно стоит? – с легкой улыбкой отозвалась Цири в присущей только ей пылкой манере.

- Три сотни крон, - выдохнул торговец так, словно произносил имя благоговейной дамы, - но для такой прекрасной госпожи, я сделаю скидку и отдам всего за две с половиной.

Ласточка долго не думала. Через полминуты она уже отсчитывала нужную сумму, представляя, как дикое, притягивающее взгляд ожерелье будет украшать ее шею. Ей хотелось поскорее оказаться на праздновании дня Цветения и окунуться в веселую пляску, забыть обо всем и просто наслаждаться ночью, музыкой и тем, что наутро можно будет покинуть Новиград вместе с Геральтом. Хотя, на счет последнего Цири уверена не была.

- Если девушка наденет это восхитительное украшение в ночь дня Цветения, - не переставал расхваливать свой товар купец, - то любой мужчина, на которого упадет ее взор, непременно окажется во власти чаровницы.

Цири чуть замешкалась, перестав на секунду отсчитывать кроны. Слова резанули слух, а чутье очнулось, почувствовав чей-то взгляд.

- А если мужчина наденет это ожерелье на прекрасную госпожу, - решил быстро исправить положение торговец, - то сам отдаст свое сердце ей.

Ласточка замерла. Конечно, купец приукрашивает или попросту лжет, но Цири его слова почему-то остановили. Она лишь в этот момент окончательно осознала, как сильна ее тяга к ведьмаку, сколь велико это неконтролируемое притяжение и какими бесконечными кажутся просторы, если их обещают его объятия. По коже пробежал легкий холодок, сердце ускорило свой ритм, когда мысли о Геральте снова овладели девушкой. Внутри запылало пламя, и, словно по щелчку, Ласточка услышала женские стоны, так похожие на ее собственные, внезапно окружившие ее со всех сторон дымкой эха. А потом в разум пробился смех – мерзкий, скрипучий, злобный.

- Это слишком дорого, - резко отрезала ведьмачка, возвращая уже выложенные деньги и отодвигая украшение от себя.

- Я скину еще десять крон, - кричал торговец вслед уходящей пепельноволосой девушке. – Это выгодное предложение! Ожерелье вам так идет, госпожа! – он сплюнул. – У дешевых шлюх никогда нет денег на достойные украшения.

Цири скрылась в толпе уже через несколько секунд, а купец в пестрой шапочке с соколиным пером грубо получил кулаком по наглой морде, лишившись трех зубов разом. Его визг, больше похожий на поросячий, глухо улетучился в ладонь, которую мужчина прижимал ко рту. Торговец в ужасе поднял глаза и увидел перед собой нового покупателя. Толпа вокруг прилавка тут же сгустилась, любопытство людей однажды доведет их до верной гибели, как бывало уже не раз.

- Ты отдашь мне это за двести крон, - покупатель указал на ожерелье из костей суккуба.

- Мои зубы! – промямлил торговец. – Ты мне три зуба выбил, сучий сын!

- Зубами ты расплатился за грязь о девушке, которая только что отсюда ушла, - с ледяным спокойствием пояснил покупатель. – Двести крон за ожерелье.

- Я позову стражу! – продолжал мямлить купец, но уже на более высоких нотах.

- Я перережу тебе горло раньше, - предупредил покупатель.

Торговец в пестрой шапочке с соколиным пером, съехавшей набок, и с тремя выбитыми зубами, безобразно лежавшими у него в ладони, кинул украшение покупателю, высокому мужчине с белыми волосами и кошачьими глазами. Тот аккуратно положил под ноги купцу мешочек с монетами, чем вызвал новый приступ паники у беззубого бедняги, решившего, что сейчас огребет по полной, и ушел через расступающуюся перед ним толпу.

Огромные кострища пылали по периметру Новиграда, освещая стены неестественным пламенем пожарищ, собирая вокруг себя толпы людей и нелюдей, которые были только рады забыть о расовых разногласиях. Простым людям споры о форме ушей и высоте роста уже в печенках сидели. День Цветов перешел в ночное празднование этого великого события, которого горожане и путешественники лишились на время войны.