Сталин. Большая книга о нем

смысле, чтобы народный комиссар труда Шляпников выехал немедленно на Кубань для

объединения продовольственной деятельности юга в интересах промышленных районов.

Цюрупа пишет: «Сталин согласен ехать на Северный Кавказ. Посылайте его. Он знает местные

условия. С ним и Шляпникову будет хорошо». Ленин отвечает: «Я согласен вполне. Проводите

обоих сегодня». В ближайшие два дня состоялись специальные постановления о Сталине и

Шляпникове. Сталин был направлен на Северный Кавказ и в Царицын «в качестве общего

руководителя продовольственным делом на юге России». О военных задачах еще не было и

речи.

Со Сталиным получилось то, что со многими другими советскими работниками и с

целыми отрядами их. Многие рабочие отправлялись в разные губернии для мобилизации

хлебных избытков. Но наталкивались на восстания белых и из продовольственных отрядов

становились военными отрядами. Многие работники просвещения, земледелия и других

ведомств попадали на окраинах в водоворот гражданской войны и меняли, так сказать, свою

профессию.

Каменев, наряду с Зиновьевым, был одним из наименее воинственных членов ЦК. Однако

и он посылался на фронты и играл в течение нескольких периодов видную роль. Подобно

Сталину, Каменев был в апреле 1919 года послан на Украину для ускорения продвижения

продовольственных грузов к Москве. Но Луганск оказался сдан, опасность грозила всему

Донецкому бассейну, положение на только что отвоеванной Украине становилось все менее

благоприятным. Совершенно так же, как Сталин в Царицыне, Каменев на Украине оказался

втянут в военные операции. Ленин телеграфирует Каменеву: «Абсолютно необходимо, чтобы вы

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

267

лично… не только проверили и ускорили, но и сами довели подкрепление к Луганску и вообще

к Донбассу. Ибо иначе нет сомнения, что катастрофа будет огромная, едва ли поправимая: мы

несомненно погибнем, если не отчистим полностью Донбасс в короткое время…» Это обычный

стиль Ленина того времени. На основании таких цитат можно доказывать, что судьбу

революции Ленин ставил в зависимость от военного руководства Каменева на Юге.

Читателю, не посвященному в действительный ход событий и не могущему ныне иметь

доступ к архивам, трудно себе представить, до какой степени искажены пропорции событий.

Весь мир знает ныне об эпопее защиты Царицына, о поездке Сталина на Пермский фронт или

так называемой Профсоюзной дискуссии. Эти эпизоды кажутся сейчас вершинами

исторической цепи событий. Эти мнимые вершины созданы искусственно. Из громадного

архивного материала выделены определенные эпизоды и вокруг них поставлены грандиозные

исторические декорации. Во всех новых изданиях к этим декорациям прибавляются новые

преувеличения, источником которых являются только старые преувеличения. Ссылки на

документы встретить почти нельзя. Заграничная печать, даже ученые-историки, относятся к

этим повествованиям как к первоисточнику. В разных странах можно встретить

специалистов-историков, которые знают третьестепенные детали, касающиеся Царицына или

Профсоюзной дискуссии, но не имеют почти никакого понятия о событиях неизмеримо более

важных и значительных. Фальсификация достигла здесь таких размеров, такой динамики, что

она выработала свой собственный, почти непреодолимый автоматизм, похожий на автоматизм

лавины. На самом деле нельзя не поразиться бедности тех документов и материалов, которые

опубликованы в связи с работой Сталина на фронтах.

При тоталитарной концентрации всех средств устной и печатной пропаганды можно

городу создать столь же фальшивую репутацию, как и человеку. В маневренной и глубоко

подвижной войне разные пункты страны приобретают в разные моменты исключительное

значение и затем теряют его. Защита Царицына никогда не могла иметь того значения, как

борьба за Казань, откуда открывается путь на Тулу и Москву, или как борьба за Петроград,

потеря которого была бы грозным ударом сама по себе и открывала бы путь с севера, путь на

Москву. Сейчас много героических эпизодов гражданской войны забыто: забыты все, где не

участвовал Сталин; зато имени Царицына придано мистическое значение.

«Царицын, — вполне справедливо пишет один из историков Красной армии, — явился

зачатком военной академии, где создались кадры командиров для других многочисленных

фронтов, ныне возглавляющие основные единицы армии».

«…На Царицынском фронте началась борьба между Сталиным и Троцким — не столько

борьба двух больших честолюбий, сколько борьба двух человеческих слоев и двух линий в

революции» (С. Дмитриевич, стр. 221).

Наиболее выдающиеся организаторы и полководцы вышли не из Царицына. Я уж не