Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Спустя полтора года, 27 декабря 1929 года, генеральный секретарь выдвинул дополнительный аргумент в пользу необходимости коллективизации деревни в интересах индустриализации. «Можно ли двигать дальше ускоренным темпом нашу социализированную индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу, как мелкокрестьянское хозяйство… Нет, нельзя»[131].

Правда, строго говоря, сама эта идея – индустриализовать страну за счет ограбления деревни – не сталинская, хотя он, судя по всему, всегда считал ее верной. Она принадлежит Троцкому. Это Лев Давыдович 26 октября 1926 года на XV конференции ВКП(б) выдвинул тезис: «ускорение индустриализации» возможно только «путем более высокого обложения кулака»[132]. Но если уж быть совсем точным, то идею эту выдвинул впервые даже и не Троцкий, а последовательный его сторонник, бывший (в 1920–1921 гг.) секретарь ЦК РКП(б) и член оргбюро ЦК, ведущий советский экономист в 1920–1930 годах Евгений Преображенский. Еще в 1922 году он разработал план индустриализации страны и предложил деньги на это дело взять в деревне, сформулировав тезис о «первичном накоплении капитала за счет крестьянства».

Е. А. Преображенский (1886–1937) – большевик с 1903 года, до революции был близок к Ленину, но потом стал «левым коммунистом», противником Брестского мира и противником нэпа. Соавтор Н. Бухарина по книге «Азбука коммунизма», которая послужила идейной основой введения политики «военного коммунизма». Преображенский в декабре 1936 года арестован, в июле 1937 года расстрелян по приговору суда.

Как будет показано ниже, Сталин довольно долго был в плену идеи о том, что деньги на индустриализацию в России лежат только в деревне. Позже он увидел (не понял, а именно увидел), что, даже при уничтожении кулака и при загоне всех оставшихся на селе крестьян в колхозы, денег из деревни для индустриализации в нужных объемах получить не удается, и, с присущей ему гениальностью, быстро переориентировался на другие источники. Но до конца своих дней генсек так никогда публично и не признался в этой своей ошибке. Наверное, потому, что тезис этот позволял ему оправдывать многие свои шаги во внутренней политике.

Между тем в долгосрочной исторической перспективе сталинская коллективизация привела к продовольственной зависимости России от заграницы.

Объемы товарного зерна в руках государства после коллективизации Сталин действительно увеличил. Однако при этом вверг страну в провал в стратегическом плане. Подчистую отобрав у крестьян зерно, даже семенное, большевистское правительство накормило город и армию и направило рабочую силу в районы новых промышленных строек, но при этом надолго подорвало жизненные силы в сельскохозяйственной сфере. Рой Медведев еще в 1974 году привел такие цифры. «Среднегодовое производство зерна составило в 1933–1940 гг. 4563 млн пудов, тогда как в 1913 году (в границах до 17 сентября 1939 года) было произведено 4670 млн пудов. Производство мяса уменьшилось еще более значительно…»[133] По данным И. Е. Зеленина, в 1913 году в России на душу населения было произведено 549 килограммов зерна, а в 1940 году – только 492 килограмма[134]. Валовой сбор зерна в стране только перед самой войной вышел на уровень 1913 года, когда Россия собрала 76,5 млн тонн. И только в 1940 году уровень царского времени был наконец превзойден – было собрано 77,9 млн тонн. Но это было достигнуто за счет расширения площадей посева. А по урожайности страна все еще отставала от царской России, которая в 1913 году получала 8,1 центнера с одного гектара, в 1940-м же – только 7,7[135]. Но дело не только в зерне. Коллективизация подорвала сельское хозяйство страны в целом.

Кроме зерновой проблемы коллективизация нанесла большой урон сфере животноводства. Предколхозный период (1928) продемонстрировал существенный рост поголовья скота по сравнению с 1916 годом. По всем видам, за исключением лошадей. Спад начался с года «великого перелома» (1929) по всем позициям и продолжался по нарастающей вплоть до конца 1933 года. Поголовье лошадей сократилось более чем в два раза, крупного рогатого скота – почти в два раза, коз – почти в три раза и т. д. А далее, начиная с конца 1935 года, наблюдался постепенный рост, не достигший, однако, не только уровня 1916 года, но и 1928-го (за исключением коз). Даже в рекордном по урожайности 1937 году животноводческой продукции было произведено меньше (за исключением молока), чем в 1913 году, а среднегодовые показатели за 1933–1937 годы были гораздо ниже аналогичных за 1909–1913 годы.

Словом, с точки зрения реальной экономики коллективизация привела к провалу в развитии сельского хозяйства страны.

Правомерен вопрос – за счет чего страна выживала? Ответ находим у Д. Волкогонова.