Сталин и евреи

«Органы» реагировали на это неслыханное и до сих пор неизвестное в Советском Союзе неподчинение обычным способом. С 1970 по 1972 г. были арестованы и в ходе многочисленных процессов, состоявшихся в Москве, Ленинграде, Риге, Кишиневе, Киеве, Черновцах, Харькове, Одессе, Свердловске и Рязани, осуждены на большие сроки тюремного заключения сотни активистов. В мае 1971 г. основатели советского Комитета по правам человека, академик Андрей Сахаров и профессора Валерий Чалидзе и Андрей Твердохлебов, в обращении к Верховному Совету СССР протестовали против нового преследования евреев.

Православный христианин и диссидент Андрей Синявский, в знак протеста публиковавший свои произведения под еврейским псевдонимом Абрам Терц, также выступал за права советских евреев. Важнейшим и наиболее влиятельным русским диссидентом был, однако, А. Д. Сахаров. Всеми доступными ему средствами, в обращениях к мировой общественности, в письмах и беседах с иностранными корреспондентами, он бичевал государственный антисемитизм. Он осуждал постыдную антиизраильскую политику советских властителей как во время войны Судного дня (1973 г.), так и всегда, когда представлялась возможность. Сахаров поддерживал тесный контакт с еврейскими активистами, в частности с Анатолием Щаранским, которым он помогал всеми силами. Выступления Сахарова на протяжении многих лет в поддержку права евреев на эмиграцию власти ставили ему в вину как просионистскую деятельность.

В противоположность общему советскому диссидентскому движению, стремившемуся к преобразованию системы, большинство еврейских активистов требовали лишь права на еврейскую жизнь на началах самоопределения и культурную деятельность в рамках существовавших законов, а также соблюдения прав человека.

А. Д. Сахаров на еврейском научном семинаре

Некоторые группы, однако, оставили надежду на справедливое отношение к евреям в Советском Союзе. Они полагали, что власти никогда не разрешат легальную эмиграцию, и подготовили в 1970 г. в Ленинграде угон самолета. КГБ знал об этих планах и сорвал акцию незадолго до ее осуществления. Потенциальные угонщики, в их числе Марк Дымшиц, военный летчик времен Второй мировой войны, и Эдуард Кузнецов, считались с возможностью сурового наказания, чтобы расшевелить заграницу и информировать ее о положении советских евреев. Оба были приговорены к смертной казни. Смертные приговоры были заменены большими лагерными сроками. Кузнецов был обменен в 1979 г. на советского разведчика и, как и Дымшиц, освобожденный ранее, выехал в Израиль.

Процесс и несоразмерно жесткие приговоры — два смертных приговора и заключение на сроки от 10 до 15 лет — вызвали во всем мире волну протеста. Под давлением мировой общественности в 1971 г. эмигрировать смогли уже более 13 тыс. евреев, в 1970 г., напротив, только 1 027 евреев получили разрешение на выезд. Всего с 1971 по 1977 г. Советский Союз смогли покинуть 155 тыс. евреев.

Репрессии имели следствием национальное пробуждение советских евреев, подлинный ренессанс их долго подавлявшегося чувства собственного достоинства, который из-за его масштаба и воздействия на нееврейскую общественность можно охарактеризовать как культурную революцию. Ассимиляторские стремления властей и русифицированных еврейских большевиков, следовавших любой юдофобской партийной линии, часто до самоотречения, и отрицавших свое еврейское происхождение, окончились настоящим фиаско. С 1970 г. в еврейском «самиздате» выходили сотни периодических и непериодических публикаций, статьи, перепечатки старых или раскупленных книг, переводы. Одной из первых самиздатовских публикаций был исторический роман Леона Юриса «Исход», который перевела на русский язык племянница Давида Бергельсона. Публикации, изготовлявшиеся в нескольких сотнях экземпляров и распространявшиеся с большими трудностями и опасностями, дали целому поколению русских евреев знания о культуре, литературе и истории их народа.

В 1973 г. в Нью-Йорке вышел изданный Александром Воронелем и Виктором Яхотом сборник «Я еврей. Очерки о еврейской идентичности в Советском Союзе» («I am a Jew: Essays in Jewish Identity in the Soviet Union»). Этот том был равнозначен революции в истории самиздата: впервые авторы нелегальных публикаций, принадлежавшие к научной и литературной элите Советского Союза, были названы полными именами. В конце книги был даже приведен список еврейских активистов.

Сборники документов и библиографии нелегальной еврейской публицистики в Советском Союзе, выходившие в университетах Израиля и других стран, являются свидетельством невероятного мужества и воли к самоутверждению советских евреев, заслуживающих величайшего уважения⁴².