Сталин и евреи

Как могли Эрлих и Альтер верить в успех своей инициативы — они, которые уже во время революции 1917 г. в России испытали на себе практику большевиков и пострадали от нее, которые в бесчисленных выступлениях и статьях клеймили губительную политику Сталина и, будучи приговоренными к смерти, остались в живых только из-за нападения Германии на Советский Союз? Как могли они предположить, что Сталин согласится с их планом, разительно противоречившим многим основным принципам советской внутренней и внешней политики и отношению советского руководства к евреям, социал-демократам и особенно бундовцам? Может быть, они верили, что Сталин, с учетом совершенных им ужасных ошибок, изменит свою политику? Принимали желаемое за действительное, полагая, что перед лицом миллионов жертв среди евреев советская политика переориентируется? Не основывалась ли их уверенность на том, что они состояли в контакте со многими западными дипломатами и гостями Советского Союза, обещавшими им поддержку и выражавшими солидарность с их планами? Важную роль в начале предприятия, которое пытались осуществить два бундовских лидера, играло, очевидно, ободрение со стороны шефа секретной службы Л.П. Берии, который внушал им, что планы по созданию еврейского антигитлеровского комитета пользуются благосклонностью Сталина. Но Сталин, без ведома которого Берия, конечно же, не стал бы действовать, просто включил Эрлиха и Альтера в свои расчеты, стремясь укрепить и расширить свою власть: они были арестованы и приговорены к смерти в результате намерения Сталина обезглавить мощное бундовское движение на аннексированных территориях Польши. Они были амнистированы, так как ввиду смертельной угрозы в 1941 г. глава Советского государства проявил готовность вступить в «деловые отношения» с польским эмигрантским правительством. Им было позволено строить планы по созданию комитета, когда вермахт едва не захватил Москву Они были осуждены снова, когда угроза уменьшилась и в то же время возник другой комитет из как будто более лояльных, «своих», советских сил. Этот комитет не нес на себе каиновой печати самостоятельной инициативы «снизу», гибельной с точки зрения сталинизма, отметины, которая была свойственна проектам Эрлиха и Альтера, несмотря на «помощь» со стороны Берии, а с самого начала контролировался сверху. Пока новый комитет только разворачивал свою деятельность, оба бундовца оставались в живых в качестве «страхового резерва». После перелома под Сталинградом Альтер, тогда еще живой, больше не был нужен. В соответствии со сталинской логикой оба в принципе представляли собой только риск с точки зрения безопасности, потенциальных инспираторов «бундовских» притязаний и, пожалуй, вероятных защитников «польских» интересов. Лишь почти 50 лет спустя, в сентябре 1992 г., КГБ сообщил в своем органе «Щит и меч» об убийстве Эрлиха и Альтера⁴⁰.

3.4. Первоначальные еврейские антигитлеровские инициативы и основание ЕАК

Лидеры советских евреев понимали, что сами должны взять в свои руки защиту жизненных еврейских интересов в стране и организацию иностранной помощи, и очень скоро стали прилагать усилия, чтобы создать необходимые форумы и институты. 18 июля известные еврейские писатели обратились к созданному 21 июня (24 июня. — Прим. пер.) 1941 г. Совинформбюро, которое было подчинено наркоминделу и публиковало статьи прежде всего для сведения иностранных журналистов. Они просили бюро снова начать издание ликвидированной в 1938 г. партийной газеты на идиш «Дер эмес» («Правда»), чтобы развернуть военную пропаганду среди эвакуированных в тыл или бежавших советских евреев и способствовать формированию просоветских позиций в еврейском мире Запада. Начальник Совинформбюро А. С. Щербаков (1901–1945), любимец Сталина и чистейшей воды антисемит, не зная заграницы и занимая позиции великорусского шовинизма, противодействовал новой, открытой советской информационной политике, к которой стремились сотрудники бюро, и прежде всего его заместитель, еврей Соломон Лозовский*, имевший немалый международный опыт. Щербаков отклонил ходатайство с «рекомендацией» еврейским писателям писать для русских газет. В сентябре обращение повторилось, и на этот раз среди тех, кто его подписал, были, наряду с П. Маркишем, Л. Квитко*, С. Галкиным*, Д. Бергельсоном, И.Нусиновым* и Э. Фининбергом, также С. Михоэлс, Ш. Эпштейн, В.Зускин*, Б. Оршанский и Л.Стронгин. Отдел агитации и пропаганды ЦК дал добро, но из-за напряженного положения на фронте новый выпуск газеты, запланированный на середину октября, выйти не смог.