Сталин и евреи

Министр государственной безопасности Украины в памятной записке, направленной Хрущеву в августе 1944 г., объяснял антисемитские настроения, с одной стороны, пропагандой немцев и их союзников — украинских националистов, с другой — малой долей евреев среди солдат и офицеров Красной армии. Следовательно, просто перенимался распространенный предрассудок, хотя он и не имел объективной основы. В документе утверждалось, что евреи распускают слухи о наказании украинцев за их сотрудничество с немцами и уклоняются от военной службы и физического труда. Таким образом, антисемитизм был, как считал украинский чекист, результатом не только национал-социалистской пропаганды, но и поведения самих евреев, тем более что «еврейский национализм» дополнительно раздувал его. Как проявления еврейского национализма, пояснявшиеся, в частности, на примере Давида Гофштейна, истолковывались выступления против антисемитизма, кроме того, поощрение к эмиграции или высказывания о более высоком уровне жизни в США, о сионизме и распространение слухов о том, что евреи получат от Советского правительства территорию. «Националистическими» считались требования евреев к правительству принять меры против антисемитизма или заявления о том, что руководящие политики, например Хрущев, настроены антисемитски. Вытекавшие из меморандума рекомендации делали более сильный акцент на борьбе против сионизма и «еврейского национализма», нежели на борьбе против антисемитизма³⁴.

Третий митинг

На третьем митинге ЕАК во время войны, который стал крупнейшим за всю его историю, антисемитизм в целом подвергся атаке.

Митинг состоялся 2 апреля 1944 г. в Москве. В престижном Колонном зале Дома Союзов под большим портретом Сталина собрались 3 тыс. чел. Это было вскоре после начала советского весеннего наступления. Вся Украина, кроме Крыма, стала свободной. Фабрики смерти в Польше работали тогда на полную мощность, и масштабы массового уничтожения евреев были уже известны. Несмотря на эти ужасающие сообщения, надежда на восстановление еврейской жизни в Советском Союзе после войны существовала — причем именно среди руководства ЕАК. Официально признавалось одно лишь господство Сталина, и «мудрый вождь народов» был назван на первом месте в приветствии митинга. В своих выступлениях Михоэлс, наряду с обязательными восхвалениями «гениального Сталина», выразил и национальные чувства, обращаясь, как и ранее, к «братьям и сестрам, сыновьям и дочерям еврейского народа». Он напомнил о еврейской трагедии и говорил о героизме еврейского народа. «В Европе за несколько лет уничтожено свыше четырех миллионов наших братьев, т. е. около четверти нашего народа… Мы с гордостью можем заявить, что евреи по количеству награжденных за боевые действия на фронтах Отечественной войны стоят на четвертом месте среди национальностей Советского Союза»³⁵.

Фефер, не преминувший воздать хвалу «старшему брату — великому русскому народу», сказал: «Пепел Бабьего Яра жжет наши сердца, пламя горит в наших глазах, пепел лег на наши жгучие раны и не дает нам покоя. Мы гордимся нашими советскими людьми и призываем евреев всего мира принять участие в войне против гаманов по примеру советских народов, по примеру советских евреев, по примеру героев варшавского гетто, которыми мы гордимся как нашими братьями по оружию».

Еврейский поэт и партизан Абрам Суцкевер*, незадолго до митинга доставленный в Москву из партизанского лагеря, рассказал об убийствах евреев и о борьбе еврейских партизан. Главный раввин Московской еврейской общины Шлойме Шлиффер говорил о том, что «все лучшие наши сыны и дочери принимают участие в священной борьбе за уничтожение врага».

Выступали также Герои Советского Союза: гвардии полковник Рафаил Мильнер и гвардии майор Леонид Бубер, командир дивизиона подводных лодок на Балтийском море капитан второго ранга Г. Гольдберг, партизан майор Меир Блехман, 70-летний партизан Хаим-Арон Хазанов, мать погибшего Героя Советского Союза Лазаря Паперника, Борис Шимелиович и многие другие.

Третий пленум

На следующем, третьем пленуме ЕАК, проходившем с 8 по 11 апреля 1944 г., Эпштейн лишь мимоходом коснулся вновь усиливавшегося антисемитизма. Он призывал не обобщать отдельные события. По его словам, в Советском Союзе нет почвы для антисемитизма, а ЕАК, напротив, должен бороться против нездорового националистического настроения в собственных рядах. В ходе дискуссии на заседании президиума ЕАК в октябре 1944 г. Эпштейн предостерегал как Шимелио-вича, так и Михоэлса от превращения пропагандистского института в некий «комиссариат по еврейским делам».